Вьетнамская жар-птица - [8]
Впрочем, с Верочкиной мамой Танька открыто не враждовала – в их коммунальной квартире была другая особа, которую эта бойкая на язык одесситка не переваривала категорически, а именно – старая девица, рыжая библиотекарша Варвара. Вот с кем Танька вела лютую непрерывную войну! Вот кому с упоением закатывала живописные истерики («Зашейте вашей кошке жопу, чтоб она не срала мне под дверь! Шо? Не ваша кошка нагадила?! Кто-то имеет держать меня за дуру?» или: «Вам скучно? Сэй момэнт – щас сделаю скандал, и будет весело!»).
Работала Танька в киоске «Союзпечать» на центральной площади, так что все люди города, так или иначе, шли через неё. Она всё про всех знала, со всеми водила если не дружбу, то хотя бы приятельские отношения и всегда была в курсе, кто женился, а кто развёлся.
Каждые выходные эта целеустремлённая хохлушка садилась в электричку и направлялась в столицу – «в Москву! В Москву!», влекомая всё той же идеей фикс – найти себе спутника жизни, пристойниго чоловика. Искала в самых рыбных местах – в ГУМе, ЦУМе, даже в Третьяковке. На её приманку (льняная тугая коса, ясные синие очи, прелестная сбитая фигурка с аппетитной попочкой) клевали не только командировочные, но даже пару раз и коренные москвичи. Впрочем, долгого романа у Таньки ни разу не вышло… Мотаться каждые выходные на пригородных электричках – занятие утомительное, да и недостойное приличной дамы. А приезжать к ней в городок столичные ухажёры почему-то не спешили, да и предлагать руку и сердце (вкупе с московской пропиской) тоже не торопились.
Вера так никогда и не узнала, что однажды была замечена соседкой Танькой на ВДНХ.
Прошло полгода с момента переезда девочки в Москву, и она уже не плакала каждый день, как в первые месяцы. Немного попривыкла и к строгой бабушке, и к высокомерной старшей сестрице, и к красивому отчуждённому мужчине – собственному отцу, и даже к Снежной королеве, как она прозвала её про себя, – то есть к мачехе. Вот только по Ромке продолжала тосковать так же отчаянно, взахлёб… А он всё не приезжал и не приезжал. Вера писала ему письма корявыми печатными буквами, и бабушка твёрдой рукой лично выводила имя адресата на конверте. Но откуда же глупая девчонка-дошкольница могла знать, что бабка специально указывает неверный почтовый адрес? Она не умела читать «по-письменному» и всякий раз, опуская конверт в щель синего ящика у Главпочтамта на Кирова, надеялась, что Ромка вот-вот за ней явится.
А Ромка, в свою очередь, страдал от того, что не мог дозвониться до Верочки. Дядя Сеня клялся и божился, что номер телефона из записной книжки покойной Нины – самый что ни на есть настоящий, «взаправдашний»: ведь дозвонился он самолично в декабре московской родне девочки, чтобы сообщить трагическую весть, и бабка сразу же приехала за внучкой!..
Ромка тратил всю мелочь на звонки в Москву. Пару раз – тайком – набирал заветный номер в школе, из учительской, воровато подстерегая момент, когда там будет абсолютно пусто. «Позовите, пожалуйста, Веру!» – выпаливал он умоляюще, стискивая трубку до того, что белели пальцы. Но равнодушный женский голос неизменно отвечал ему: «Вы ошиблись, молодой человек, никакая Вера здесь не проживает и никогда не проживала. И перестаньте, в конце концов, нам названивать, это уже какое-то хулиганство!»
За полгода Ромка четырежды удирал в Москву. Адреса Верочки он не знал, как не знал и фамилии членов её новой семьи. Он просто приезжал и бесцельно бродил по улицам города, даже примерно не догадываясь, где искать свою подружку, и надеясь на чудесную случайную встречу. Когда совершал свой московский рейд во второй раз, догадался прихватить из дома фотографию: они с Верой на демонстрации в честь Первомая. Оба нарядные, она с красными бантами и букетом цветов, он – с флажком, позади них воздушные шары, транспаранты, улыбки… Подбегал с фоткой к наиболее добродушным с виду прохожим и спрашивал: «Простите, вам не встречалась вот эта девочка?» – «А кто она тебе, сынок?» – «Сестрёнка…» – «И давно пропала?» – «В Новый год…» Люди ахали, охали, спрашивали, ищет ли его сестру милиция, сочувствовали… но никто из них так и не смог ему помочь.
И кто бы мог подумать, что не он сам (после всех его упорных поисков, месяцев ожидания, тоски и угасающей надежды), а какая-то дурища Танька в конце концов увидит Верочку на Всесоюзной выставке достижений народного хозяйства! И, самое ужасное, что эта клуша, занятая очередным кавалером, даже не догадается ПОДОЙТИ к девочке и передать от него привет!
