Ветеран Цезаря - [45]

Пусть придёт возмездие, которому имя Спартак.

— Вот и хорошо, — сказал Лувений невозмутимо, — сегодня мы отправляемся к Паликам.

Меня всегда поражала его расторопность. Но всё-таки, как ему удалось связаться с сицилийскими рабами и узнать имена их предводителей? Оказалось, что Палики не люди, а боги или, вернее, герои, которым поклоняются сицилийцы. Лувений не знал никого в Сиракузах, ни с кем не встречался. Видимо, к Паликам направил его Спартак.

С высот Эпиполиса, так называлось предместье Сиракуз, я увидел весь город, голубое зеркало бухты, окаймлённое розовеющими рядами колонн. Они тянулись вдоль берега на целые стадии, оживляемые зеленью общественных садов. То там, то здесь виднелись статуи, вознесённые на пьедесталы раболепием и трусостью. Говорят, что среди этих монументов есть и фигура Верреса.

Осталась позади стена, воздвигнутая Дионисием Старшим, и мы вступили в оливковую рощу. На обочинах каменистой дороги стояли повозки. Откормленные ослики лениво помахивали хвостами, отгоняя мух. Угрюмые рабы подносили корзины, наполненные плодами.

Подобную картину сбора оливок можно было наблюдать и у нас в Италии. И пейзаж был таким же, с той лишь разницей, что вдали не маячила белоголовая громада. Этна! Чем ближе мы подходили к ней, тем темнее становилась земля, тем чаще встречались кучи золы, обгоревших камней, чёрные потоки застывшей лавы. Но, кажется, это не влияло на плодородие. Нигде не были так прекрасны сады, и ветви не склонялись под тяжестью яблок, груш, смоквы.

И сразу же, без перехода, нашему взору открылась безжизненная, словно опустошённая вихрем долина. В глубине её синело озеро, приносившее смерть всему живому. Удушливые испарения губили деревья и травы, прогоняли птиц. Неудивительно, что народная молва считает такие места входом в Аид.

— Фу! — сказал Лувений, затыкая нос. — Не могли они себе избрать лучшего места!

— Кто это «они»?

— Палики! О том, что их храм у вонючего озера, мне сказал Спартак.

— А он был в Сицилии?

— Нет. Но Спартак знает всё. Кто бы мог подумать, что это варвар!

Выслушивая из уст Лувения похвалы Спартаку, я проникался ещё большим уважением к этому человеку. Бывают вожди, за которыми идут в силу нужды или отчаяния и потом сохраняют им преданность из страха или выгоды. Но что могло заставить Лувения связать свою судьбу с фракийцем? Жажда наживы? Страсть к приключениям? Нет! Я знаю, что есть люди, внушающие доверие с первого взгляда. Они не обещают лёгких побед и весёлой жизни. Суров их взгляд, немногословна речь. Но за ними идёшь в огонь и воду. Таких вождей греки называют героями. Считают, что они рождены богами от смертных женщин, ибо величие помыслов и дел возвышает их над обычными людьми.

В стороне от озера высилась одинокая чёрная скала, которую издали можно было принять за человеческую голову. Ваятель-ветер высек горбинку носа и впадину глаза. Остальное дополнило воображение. Казалось, титан бросил вызов богам, пробил лбом землю и застыл на века.

— Смотри! Лестница! — воскликнул Лувений.

Да, это были ступени, вырубленные в скале, достаточно широкие, чтобы принять двоих. Это тоже казалось чудом. Поблизости никаких строений. Нас приглашало небо. И мы стали подниматься, повинуясь его зову. Нет, мы не были первыми. Ступени стёрты ногами тех, кто прошёл до нас. Но кто вырубил лестницу? И зачем?

Ступени внезапно оборвались. Мы стояли перед чёрным отверстием.

— Вот оно что, — протянул Лувений, почёсывая затылок. — Подземный храм.

— Пещерный, — поправил я его.

Я знал, что первоначальными местами почитания богов были не храмы с деревянными или каменными колоннами, а рощи с живыми деревьями и пещеры с бьющими в глубине ключами. Священные рощи сохранились кое-где в Италии. Как-то по дороге в Рим я заглянул в одну из таких рощ. Я видел стража дерева, которого молва называет царём леса. Это был измождённый человек с бегающими глазами. Он не знал покоя ни днём, ни ночью. Вдруг приблизится какой-нибудь раб и срежет ветку златолистой омелы. Тогда царём леса станет он, похититель.

Странный, непонятный обычай! Никто не смог мне его объяснить. А кто знает, какие обычаи царят в священных пещерах? Может быть, тут, как в далёкой Тавриде, приносят в жертву пришельцев!

Я растерянно взглянул на Лувения.

— Нет! — сказал он, видимо поняв мои страхи. — Это не пещера циклопов. Хотя, — он потянул ноздрями, — пахнет жареным. Погоди. Когда мы с тобой ели в последний раз? Кажется, это было у тебя дома.

Действительно, в последний раз мы обедали в Брундизии. Только два дня прошло с тех пор, как я принял решение отправиться в Сицилию, а сколько привелось увидеть и передумать за эти два дня.

— Эх, — сказал Лувений, — зайца кормит храбрость!

Он исчез в чёрной дыре. Я двинулся за ним. Темнота.

Внезапно впереди что-то обрушилось.

— Проклятье! — послышался раздражённый голос.

— Упал?

— Нет, споткнулся, — ответил Лувений. — Поразбросали овец. Держись правее.

— Может быть, это та овца, которая спасла Одиссея? — полюбопытствовал я.

— Не думаю! То была живая, а эту кто-то прикончил и вытащил внутренности. Не к добру это.

— Что?

— Споткнулся. Постой! Да я вижу огонь! Значит, мы на правильной дороге. Путеводная овца и огонь…