Ветеран Цезаря - [26]
— Продолжай…
Я огляделся. Здесь собралась чуть ли не вся всадническая знать Эфеса.
— …но самое удивительное, — возобновил свой рассказ Фадий, — что, назначив консулов, Сулла тут же, на форуме, публично объявил, что слагает с себя власть.
— Слагает?! — переспросил кто-то.
— Да. Отказывается от власти диктатора, потому что считает государство успокоенным и своё дело законченным.
— Так и сказал?
— Да. И прибавил, что если кто потребует, он хоть сейчас готов отчитаться перед народом в своей деятельности.
— «Деятельности»! — воскликнул самый богатый пайщик нашего товарищества. — Народных трибунов лишил права вето и права предлагать народу законы; всадников — права заседать в судах; бедноту — права на бесплатный хлеб; ограбил и уничтожил тысячи людей… и решил почить на лаврах! Удивительно, как ещё не потребовал себе триумфа за победу над отечеством!
— Зато мы обязаны ему удовольствием видеть тебя в Эфесе, — любезно сказал Волумний. — Если бы не Сулла, ты, наверно, не покинул бы Рим?
Богач снисходительно усмехнулся:
— Да, я вовремя догадался превратить в деньги своё имущество и бежать из этого притона убийц. Но что же произошло дальше? — обратился он к рассказчику. — Потребовал у него кто-нибудь отчёта?
— Слова никто не проронил! А между тем Сулла отослал своих ликторов[40] и шёл через форум совершенно безоружный!
— Не посмели? — презрительно спросил Волумний.
— Невзирая на изгнание и убийство двух с лишним тысяч всадников, девяноста сенаторов, пятнадцати бывших консулов! — воскликнул богач.
— Да. И ещё более ста тысяч римских граждан истребил, — сказал Фадий. — Поэтому, может быть, и не посмели: привыкли трепетать перед тираном. Меня не это удивляет, а то, как он не побоялся оставшихся в Риме врагов. Ведь из-за его зверств почти все честные люди его ненавидят, а он совершенно спокойно сошёл с ростр[41] и отправился домой в сопровождении всего нескольких друзей. И толпа перед ним в страхе расступалась… Только какой-то мальчуган, говорят, шёл за ним до самого дома и всю дорогу его ругал.
— Единственный представитель древнеримского мужества, — горько усмехнулся богач.
— И Сулла не убил его? — поинтересовался Волумний.
Фадий пожал плечами:
— Говорят, шёл и посмеивался. А входя в дом, сказал: «Вот увидите, брань этого мальчишки послужит предупреждением для каждого, кто, подобно мне, вздумает отказаться от власти!»
— И у него хватает смелости оставаться в городе? — спросил Волумний.
— По слухам, он переехал в своё имение в Кумах. Но не от страха, а потому, что хочет отдохнуть от свершённых «подвигов». Занимается рыбной ловлей и пишет воспоминания.
В это время домоправитель приподнял занавес, отделявший перистиль от пиршественного зала, и стал делать Волумнию выразительные знаки.
— Друзья! — возгласил Волумний. — Продолжим нашу беседу за обеденными столами.
Рабы раздвинули занавес. Увидев уставленные яствами столы, гости под музыку флейтисток устремились в триклиний. А я, воспользовавшись удобной минутой, задержал Волумния:
— Я хотел бы в двух словах изложить тебе дело, которое заставило меня прервать поездку…
— Завтра, завтра, — отмахнулся он. — Сегодня идём праздновать отречение тирана.
Глава вторая
Итак, свершилось: диктатор стал частным человеком. Теперь каждый, кто захочет, может привлечь его к суду. Но вряд ли кто на это осмелится.
Что же предпримет Цезарь? Вернётся ли он в Рим к матери и жене? Я знал, что он ещё в Родосе[42]: я расспрашивал о нём всех, кто оттуда приезжал. Всё это время я думал о нём, но встречи не искал: ведь я не последовал его советам; неизвестно, как бы он к этому отнёсся. Кроме того, с тех пор как убежал из дому, я почти ничего не читал; я много ездил, но не сделал ни одного открытия, не изучил ни одного языка!
И ни разу не поинтересовался, как живут и работают люди, труд которых меня кормит. Если бы не эта девушка из Патр, я продолжал бы пастись на болоте, как ягнёнок на лужайке, ни о чём не тревожась.
Разве так поступал Цезарь? Я помнил, что сказал мне Аксий на прощание: «Цезарь деньги швыряет на ветер, а знания копит». А я?.. Я смотрел равнодушно даже на то, что Валерий, желая поскорее увеличить наш капитал, продолжал портить зрение над перепиской редких книг, в то время как я между поездками пировал с откупщиками!
Вот что думал я, возвращаясь в тот вечер от Волумния, и, едва войдя в дом, выложил свои размышления Валерию.
Прежде всего я, конечно, сообщил об отречении Суллы. Валерий, как и гости Волумния, подивился, что диктатор, погубивший столько сограждан, не убоялся народной ненависти.
— Стоило бы только одному начать, и его растерзали бы в клочья!.. Не знаю, что это — величие духа или презрение к людям? Скорее последнее: слишком уверен в трусости и ничтожестве сограждан.
Я спросил Валерия, что, по его мнению, будет теперь делать Цезарь?
— Трудно предугадать, как поступит такой необыкновенный человек, — ответил он. — Не проще ли написать ему и спросить.
Я последовал этому совету. Письмо получилось бесконечно длинным, и, наверно, Цезарь заснул, читая о моих новых знакомых, о странствиях и планах. Только о девушке из Патр я умолчал. Пусть, мол, женитьба (я в ней не сомневался) будет для Цезаря сюрпризом. И, конечно же, я увижу его на свободе как первого гостя. В конце письма я уверил Цезаря в своей преданности и готовности оказать помощь. Может быть, Цезарю нужен оруженосец, страж, лазутчик — я готов исполнить любую службу.
В этой книге рассказывается о том, как мальчика Клеона и его собаку Льва пираты похитили с острова Сицилия и привезли в Италию. Это случилось как раз в те дни, когда Спартак и семьдесят его товарищей бежали из школы гладиаторов в Капуе. Множество приключений, полных лишений и опасностей, пришлось претерпеть Клеону-сицилийцу и его верному другу Льву, прежде чем они попали в лагерь восставших рабов, которыми руководил Спартак.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.