Ветеран Цезаря - [24]

Силач, отдуваясь, утёр пот тыльной стороной руки, покачал головой и отступил, как бы признавая своё бессилие. В ту же минуту хилый человечек отскочил от могучего коня и торжествующе потряс длинным пучком конских волос.

Серторий, улыбаясь, поднял руку и, выждав, пока умолкнет хохот, обратился к воинам:

— Видите, друзья, что значит настойчивость и обдуманность! Слабый Спан победил могучего коня. А почему? — спросил он и сам ответил: — Потому что был осторожен и старался обмануть бдительность животного: то прятался от его копыт, то неожиданно подскакивал к нему с разных сторон, всякий раз выдёргивая по волоску из его хвоста. И пышный хвост почти общипан! А наш силач Лузитанец не мог справиться с полудохлой клячей, так как попытался одним махом вырвать все волосы из её хвоста. Запомните: время благосклонно к тому, кто, терпеливо выжидая удобный час, упорно преследует свою цель. А к тем, кто торопит события, оно враждебно. Не спешите же в бой, надеясь на свою многочисленность, но выжидайте, когда враг проявит беспечность, а тем временем постепенно и постоянно тесните и тревожьте его, приучая к мелким стычкам, чтобы он перестал вас опасаться. Изучайте в стычках слабые стороны врага: это знание пригодится вам в день решительного сражения. А теперь займитесь своими делами. И не забывайте, что ваш полководец бдителен и в нужную минуту поведёт вас в бой, который принесёт вам славу.

Как только Серторий распустил воинов, Теренций провёл нас к нему прямо на возвышение, и мы показали полководцу нашу тессеру. Серторий сказал, что она ему известна: вторая половина хранится у его матери в Италии. Он пригласил нас в свою палатку. Следом за нами ворвалась белая лань и принялась ласкаться к хозяину.

— Какая удивительная масть! — сказал я, любуясь ею.

— Единственная в мире, — кивнул Серторий. — Ведь обычная окраска лани рыжеватая с белыми пятнами, а на этой, сколько ни ищи, не найдёшь ни одного рыжего волоска… Ну тихо, тихо, — погладил он лань и обернулся к нам: — Соскучилась… пришлось привязать её за частоколом, чтобы не вспугнуть шумом из-за этих конских хвостов. Воображаю, как вы были удивлены нашим представлением!

— Да, — признался Валерий, — сначала мы ничего не поняли. Но, когда услышали твоё обращение к войску, всё стало ясно. Мы уж знали от нашего провожатого, что испанцы против твоей воли вступили в бой и потерпели поражение.

— Чтобы поднять дух отряда, — усмехнулся я, — наш провожатый даже хотел повесить мирных путников.

Серторий засмеялся:

— Вот и я решил поднять дух своих воинов. Только сделал это, не принося никому ущерба, если не считать коня, потерявшего немного волос из хвоста… Обычно же воспитывать варваров помогает мне вот эта лань: её чудесная окраска внушила мне мысль уверить их, будто она послана мне Дианой как посредник между небожителями и мною. Воины мои гордятся, что сами боги руководят ими! Но иногда, как вы видели, им начинает казаться, что боги чересчур медлительны. Тогда мои испанцы поступают по-своему и проигрывают сражение.

* * *

Суеверие естественно для невежественных людей. А насколько эти испанцы, особенно жители севера, невежественны, я убедился в следующее же утро, когда, распростившись с Серторием, мы отправились дальше в сопровождении раба, нёсшего нашу поклажу. (Мы решили путешествовать как можно скромнее, чтобы не привлекать ничьих алчных взоров.) У выхода из лагеря нас остановил какой-то кельтибер:

— Вас называют всадниками, а вы, оказывается, ходите пешком? Или разбойники отняли у вас лошадей? В таком случае я и мой товарищ продадим вам своих коней, а также мула для вашего раба и поклажи.

— Как?! Ты не знаешь, что такое римское всадничество? — возмутился я и с помощью Валерия, переводившего кельтиберу непонятные для него слова, принялся объяснять, что наши предки назывались всадниками, потому что служили в конных войсках; но в наше время всадники — это просто богатые люди, которые могли бы воевать собственным оружием и на собственном коне, но в этом нет надобности: конницу поставляют нам союзники и подданные Рима, а мы если и воюем, то только в свите полководца или как военачальники. Вообще же занимаемся всякими мирными делами: ораторским искусством, философией, литературой или берём у правительства на откуп налоги, арендуем рудники, ведаем постройками для государства храмов, дорог, водопроводов…

Кельтибер, терпеливо выслушав мою речь, спросил:

— Значит, лошади вам не нужны? Какие же вы всадники?

* * *

Повествование ведёт меня за собой, выхватывая из моей памяти одну картину за другой. Пожалуй, так я нескоро успею рассказать о том, ради чего начал эту книгу. Но ещё об одной встрече я должен поведать…

Я столкнулся с этой девушкой в Патрах, куда заехал по поручению нашей компании узнать, как выплачивают тамошние жители ссуды, полученные от нас. И вот, когда я собирался войти в контору, из её дверей вышла пожилая женщина в сопровождении юной девушки такой красоты, что я ахнул от восхищения да и замер с открытым ртом: обычно хорошенькие девушки смотрят на нас, как на зеркало, отражающее их восхитительную внешность, а эта… Какая безысходная тоска в глазах! Что произошло? Я рванулся к ней, протянул руку, чтобы остановить её, узнать, чем ей помочь. Валерий удержал меня: