Ветер середины ноября - [25]

- Мы знакомы? – Я знала его, но не хотела сознаваться в этом. Меня ничуть не удивило его присутствие на Субботнем буме – у подруги тьма тьмущая всяких разных знакомых. Почему бы и ему не оказаться в их числе? Я не верю в случайности и совпадения, вполне возможно он намерено пришел сюда.

- Давайте погуляем? На улице чудный предзимний вечер. Снега еще нет, но в воздухе слышен такой легкий звон, знаете, от первого морозца, - он рассказывал про погоду так, будто приглашал меня в театр на хороший спектакль, который я не видела никогда, а он – десятки раз.

Я огляделась – Архитектор вполне уверенно обнимал подругу за талию, угощал ее оливками и заглядывал в глубокий вырез блузки. Художник-модернист в полной задумчивости разглядывал цветок нарисованный на бумажной салфетке. Виолончелист курил, стряхивая пепел в пустую тарелку.

Наш уход остался незамеченным – слишком пьян и весел был вечер. Этот вечер жил своей жизнью, подчиняя ее течению всех присутствующих. А у них не было ни желания, ни сил выбраться из странного водоворота.

Мы шли в звенящем воздухе, и звуки наших шагов взлетали вверх, как маленькие быстрые ракеты.

Он молчал – ждал от меня вопроса.

- Зачем вы нашли меня? – я угадала направление разговора – он чуть улыбнулся и развел руками.

- У вас есть время выслушать меня?

Я кивнула. У меня есть время. Сколько угодно времени. Сколько вам угодно, мой господин?

Мы разговаривали всю ночь. На улице, в кофейне, у меня дома. На рассвете, вымотанная этим длинным тягостным разговором, я уснула в кресле. А он укрыл меня пледом, выключил свет и ушел, неслышно притворив за собой дверь...

...

- Алло! Алло! Ну, ты, подруга, даешь! Ты куда вчера пропала?

Я посмотрела на часы – почти полдень. После ночи проведенной в кресле жутко ломило спину. Я попыталась выпрямиться и сморщилась от боли.

- Алло!

- Ну не кричи ты так. Привет, - вступать в диалог с подругой желания не было, но она на такие мелочи обычно внимания не обращала, а посему намеки были бесполезны.

- Тебя не учили прощаться перед уходом?

- Прости, ты была слишком занята общением с Архитектором, да и остальным было как-то не до меня.

- Надеюсь, у тебя хватило ума такси вызвать?

Я зевнула:

- Нет, не хватило. Меня проводил мужчина в белом свитере из твоей компании.

Подруга на секунду задумалась, затем уточнила:

- В белом свитере?

- Ага.

- В белом свитере... А звать-то его как?

- А никак. Его не звали. Он сам пришел. За мной.

Подруга хмыкнула:

- Новый хахаль что ли?

- Типа того.

- Ой, темнишь ты что-то, дорогая. Впрочем, в последнее время с тобой это часто случается.

- Ну да. Ладно, пока.

Я положила трубку и посмотрела на предмет, лежащий рядом с телефоном. Его оставил мужчина в белом свитере.

Часть 5

Я встретил Ее, когда моя юность, пресытившись доступной красотой, жаждала благородства и невинности. Раздвинутые ножки моих подруг не вызывали более священного трепета. Рты, тщательно очерченные яркой помадой, не манили к поцелуям. Это была передозировка женскими прелестями. И в этот переломный момент, когда я размышлял, какая же карьера лучше – финансиста или военного, появилась Она. Королева в плену дешевых ситцевых одежд. Милая студенточка филфака, боготворившая Шекспира и Бродского. Ах, эти бесподобные глаза! Я влюбился, как подросток. Весь мир остался где-то в стороне. Оттуда доносились обрывки фраз, и прилетали хлопья смеха, там звонили колокола, и пиликала скрипка, там жили люди, не познавшие любви. Так думал я.

Знаете этот миф о половинках? Я нашел Ее. Нашел свою половинку. Нашел себя, свою жизнь, смысл в ней. Нашел ручей в лесу и ромашковый луг. Нашел небо и землю. Обрел вселенную. Но оказалось это лишь половинка половинки. Она никогда не принадлежала мне целиком. Она вышла за меня замуж, родила мне сына, но и это не сделало Ее полностью моей. Она не растворялась во мне, как я в Ней. Какая-то часть Ее была ощутимо чужой и незнакомой. Будто запертая комната в большом доме – нет ключей, и взламывать глупо – пространство там, за дверью принадлежит не тебе. Покрывается пылью рояль, кренятся со временем свечи в тяжелых серебряных подсвечниках, выцветают обои... Но всё там, в этом неизведанном тобой мире терпеливо ждет кого-то другого. Третьего.

В этом почти невидимом, но все же ощутимом, как пыльца в воздухе, ожидании прошло семнадцать лет. Я никуда не отпускал Ее одну. Глупо, правда? Казалось, что тот – третий тут же улучит минуту и ворвется в ту самую запертую комнату. Впрочем, так и случилось...

То лето было непривычно сухим и пыльным. Ветер с Балтики не приносил прохладу – лишь вязкую душную влажность. Ночью простыни липли к телу, а в распахнутое настежь окно втекали лишь ленивые звуки улицы. Они слегка раскачивали занавески на окнах и, затихая, оседали на стенах и полу.

Все жили в ожидании грозы, но тучи проходили мимо, оставляя на обращенных к небу лицах тень какого-то тревожного предчувствия. Старуха-соседка, что смотрит сериалы и новости в мебельном магазине, потому что ей самой телевизор не купить, а детки не очень-то хотят раскошеливаться, сказала:

- Нехорошее лето. Беды будут.