Ветер с Востока - [6]

— Правильно мыслите. Однако я думал, звание стажера присваивают после прохождения обучения. Неужели в Третье отделение берут так легко?

— Нет, меня учили, конечно. Стрелять, управляться с лошадьми и машинами, делать логические заключения… — Саша вздохнула. — Дедукция, индукция, история преступлений… Но все это — практически не выходя из московских павильонов. Понимаете? Этого мало.

— Понимаю, — кивнул офицер. — Что ж, я уже сказал, что на мою помощь можете рассчитывать. Учитель из меня, наверное, не лучше, чем из Насти, но вот послушайте, для начала… Возьмите в следующий раз под револьвер другую кобуру. Самую простую, армейскую. Эта очень красивая и действительно удобна, чтобы быстро выхватывать оружие… Но не чтобы ездить верхом. Да и пешком с ней долго ходить не стоит. Если хотите, я попрошу в арсенале что-нибудь.

Девушка поерзала в седле и хмыкнула:

— Благодарю, не стоит. Эту проблему я в силах решить сама.

Дронов кивнул еще раз — одобрительно.

Следующие несколько минут колонна двигалась в молчании. У одного из ответвлений тракта капитан поднял руку:

— Здесь поворачиваем на юг! Пройдем по второстепенной ветке пути и проверим окрестности. Ищем следы большого кавалерийского отряда.

Он оглянулся на Сашу, которая после его слов, похоже, всерьез озаботилась натирающей бедро кобурой и все вертелась, пытаясь сесть поудобнее. Обнадежил:

— Скоро сделаем привал. Немного в сторону от дороги будет речка, если проедем вдоль нее, то попадем в аыйл бугинцев, дружественного племени. Там напоим коней и отдохнем. Возможно, людей Джантая встретим, моего помощника из здешних…

— Аыйл?

— Стойбище кочевников. Что-то вроде переезжающей деревни.

— А, я видела! — оживилась девушка, мигом позабыв о кобуре. — В Омске мы пересели на дирижабль, идущий до Пишпека, и командир нам во время перелета показал кочующее племя — верблюды, лошади, повозки… Все движется в такой пыли, что людей и не разглядеть.

— Это были степные киргиз-кайсаки, — подтвердил Дронов, довольный тем, что смог ее отвлечь. — Горные кара-киргизы, живущие здесь, обычно повозками не пользуются, это неудобно на узких тропах. Но жилища у них очень похожие — сборные юрты или кибитки. Только степняки круглый год кочуют по обширной равнине, а здешние обитатели летом поднимаются к высокогорным пастбищам, зимой спускаясь ниже, чтобы укрыться в ущельях или лощинах. Они даже не совсем кочевники — у каждого племени есть свои постоянные места обитания в определенное время года. — Тон капитана сделался менторским, слегка отвлеченным, с почти мечтательными нотками. — Каждая семья четко знает, где именно проведет самые холодные месяцы, а где — самые теплые. Между такими стоянками они перемещаются в бесконечном годовом цикле и меняют их только во время войн или иных несчастий, когда что-то вынуждает весь народ покинуть обжитые места. По-моему, такое отношение к земле роднит кара-киргизов с оседлыми народами — хотя бы отчасти.

— Вам, похоже, все это очень интересно. — Взгляд девушки на несколько мгновений сделался цепким, внимательным. Она посмотрела на него искоса, не поворачивая головы. Эти секунды Саша действительно выглядела настоящим агентом охранки. — Так увлеченно рассказываете…

— Я начинал свою службу в степных гарнизонах и там познакомился со многими киргизами. Потом участвовал в походе против хокандцев, который меня и привел в эти долины… И всюду наблюдал схожесть и различия разных племен. — Офицер пожал плечами. — Узнавать подобные вещи в самом деле весьма интересно. А также полезно — ведь нам приходится то противостоять, то сотрудничать.

— Чтобы работать с людьми — нужно их понимать, — согласилась Саша. — Одна из аксиом, что мне вдолбили. Времени подготовиться к командировке у меня, правда, не было, однако Анастасия Егоровна еще при первой встрече, в поезде, всучила мне целую кипу вырезок из научных журналов и разных газет — статьи этнографов, выдержки из путевых дневников, сообщения о Хокандской войне… А по вечерам, за чаем, рассказывала истории из личного опыта. Интересные. Она почти как вы — начинала далеко отсюда, потом осела в Степном отделении и много лет там работала. Сюда ездила однажды… Ну да вы знаете.

— А в Халифате она не бывала? — задал Дронов вопрос, который интересовал его уже давно. Познакомившись в свое время с Настей, офицер отметил, что госпожа сыскной агент явно впервые работает среди горных киргизов, однако хорошо понимает общие восточные традиции и знает многие бытовые мелочи — как правильно держать пиалу с чаем, например.

— Вроде бывала… — Стажерка оглянулась на приотставших драгун, понизила голос. Все же Великий Халифат, с его владениями от Красного моря до Дарданелл, не среднеазиатские ханства, и запросто говорить о том, что твоя наставница там «работала»… — Она мне рассказывала, как посещала Иерусалим, но, кажется, вполне легально, с греками-паломниками.

Николай решил, что углубляться в тему больше не стоит, и перевел разговор на более обыденные вещи — рассказал про жизнь гарнизона, послушал свежие новости из столицы. В отдаленный Пишпек известия о событиях в мире доходили запоздало. Саша охотно делилась сведениями, окончательно забыв о дорожных неудобствах. Дронов поддерживал беседу, а сам вполглаза следил за окрестностями и думал — как же эта девочка попала в охранку? Да еще не куда-нибудь, а в ученицы к полевому агенту-сыскарю? Ладно сама Настя — особа и впрямь странная, с крайне оригинальным для женщины складом ума. Однако Саша выглядела вполне обычной. Девушкой отнюдь не робкой, смышленой, целеустремленной — но и только. Пожалуй, стоит расспросить — и лучше всего не ее саму, а Настю, по возвращении.