Ветер мщения - [15]

Много находилось желающих развязать красавице язык за щедрой выпивкой, но ни разу это не удалось. Вот уж не думала она, что и в дремучем лесу этот камешек ей понадобится! Надо только незаметно сунуть его под язык.

Круглая оранжевая луна плыла за острыми верхушками елей. Дикий лесной кот, пробираясь на охоту, долго следил немигающими глазам за людьми, коротающими ночь у костра. Запах дыма неприятно щекотал ноздри и вызывал острое желание пуститься наутек, но зверь, вздыбив шерсть, все прислушивался к незнакомым звукам человеческой речи. Огромный великан, развалившись на своем плаще, заплетающимся языком вещал:

— И тут возвращается одноглазый муж моей подружки! Что тут сделаешь? Под кровать с моим животом не залезть, в сундук — тоже… Да и негоже благородному ирлу в сундуках хорониться! Задернула моя пышечка балдахин над кроватью, а сама подбежала к супругу, обняла его, и радостно трепеща говорит: «Мой дорогой, мне приснился чудесный сои, что ты стал видеть и вторым глазом. Давай-ка проверим!» С этими словами она, конечно, закрывает ладошкой его единственный глаз, и муж становится слепым, словно крот! А уж я не оплошал: проскользнул мимо него неслышно, словно тень! Вот ведь до чего ловка женщина, когда ей надо избежать опасности!.. Ха! Ну, мой любезный друг, теперь твоя очередь!

Соня легко опрокидывает наперсточек, и, как ни в чем не бывало подхватывает беседу:

— По поводу женщин ты, конечно, прав. Вот тому еще одно доказательство. Скончался один мой друг, человек очень жадный. И так он боялся гнева богов, что написал в завещании, чтоб жена продала его коня, а деньги раздала нищим у храма. Ну, супруга, конечно, в ужасе — кредиторы нагрянули, дети плачут… Пошла она в храм Митры, совершила, как полагается, жертвоприношение, попросила у бога совета. Так вот снится ей сон, будто водит она по базару коня и кошку. К чему бы это?..

— Да уж, к чему? — еле ворочает языком Агилульф.

— Вот она и ломала себе голову несколько дней, пока не сообразила. Вызывает к себе слугу и говорит. Так мол и так, ступай на базар, продай коня за один дублон. Но конь, говори, продается только вместе с кошкой, которая стоит девяносто девять золотых. Слуга так и сделал. И довольная хозяйка раздала попрошайкам один золотой, полученный за коня, а на оставшиеся девяносто девять зажила себе припеваючи.

Ирл начал клевать носом. Соня толкнула его в бок:

— Эй, приятель, я рад тебя выслушать.

Агилульф посмотрел на нее осоловевшими глазами. Тогда Соня предложила:

— Что ж, если истории у тебя иссякли… При твоей любви к спору наверняка бывали у тебя проигрыши. Так расскажи мне о самом большом. Только честно!

Великан вмиг протрезвел. Он сидел, моргая испуганными глазами, открывая и закрывая рот.

— Ну что же ты?

— Что ты об этом знаешь?

Могучий рык прокатился до ущелья. Соня пожалела, что задала этот вопрос. И что это его так разобрало? Она сказала мягко:

— Я не знаю, любезный ирл, чем я мог тебя обидеть? Клянусь, что ничего раньше я не слышал, ничего не знаю. Но, признаться, ты раздразнил мое любопытство, а поскольку условия игры предложены самим тобой, то…

Соня развела руками. Агилульф схватился за голову:

— О, горе мне, несчастному!

Девушка опешила:

— Прости, друг мой, если я по неведению разбередил твою старую рану, в то время, как ты так любезно пытался врачевать мою! Если тебе неприятен сей разговор, давай забудем о нем… Будем считать, что спора не было…

— Как это «не было»? — Ирл даже подпрыгнул.— Нет уж! Я честно выигрываю и мужественно проигрываю, и нет нужды отменять наш спор. Все равно ты все узнаешь, так уж лучше от меня…

Он решительно наполнил свой наперсток вином и быстро выплеснул его себе в рот. Соне стало стыдно за свою уловку с жабьим камнем. Нy, что сделано — то не воротишь. А Агилульф решительно произнес:

— Рядом с тобой лежит мой стальной щит. Дай-ка его сюда.

Девушка выполнила его просьбу. Ирл подвинулся к ней поближе и глухим напряженным голосом пробормотал:

— Смотри-ка в этот щит. Что ты видишь?

— О, боги!

У Сони волосы зашевелились: в начищенном до блеска небольшом круглом щите отражалась только она одна. Воин сидел, горестно опустив голову.

— Как же это случилось? Что произошло?

— Проиграл…

— Про… Что?

— Отражение. Проиграл свое отражение…

— Ты, наверное, смеешься надо мной, друг Агилульф?

— Да какой уж тут смех? Ты что, не видел?

— Не могу поверить…

— Придется. Хотя я был бы счастлив с тобой согласиться, что этого не может быть.

— Ну, значит, здесь без колдовства не обошлось. Не так ли?

— О, да.

— О! Я всегда говорил, что от колдунов надо держаться подальше! Если маг неумелый, то он ненароком может превратить тебя в паука, например. А если слишком умелый — он сделает это намеренно.

— Истинно… Истинно так! Именно так все и было! О, горе мне! И если зверобог мне не поможет, то хоть не выходи из этого леса к людям — не будет мне жизни!

Соня сочувственно обняла его за вздрагивающие опущенные плечи:

— Но что же все-таки произошло? Какой демон украл твое отражение?

Ирл рассеянно хлебнул вино прямо из горлышка большой бутыли. Потом, разворошив усы, вытер губы тыльной стороной ладони и, вздохнув тяжело, поведал свою печальную повесть.