— Аграпур, — отец Талгата сладко причмокнул, словно не слово произнес, а прожевал шербет или сладкий орех, — совсем не такой город, как эта дыра. В пять раз больше, а богаче в десять. Вокруг него высятся стены, крепостные ворота окованы железом. Никто не войдет в город, не заплатив дань страже. Не то что здесь, — усмехнулся Рашмаджан, — целый караван явится в Ослиную пустошь, а никто его и не заметит.
— Да, мать тоже не любит Майран. Но ты отвлекся, меня интересует прошлое отца, а не порядки в Аграпуре, — напомнила она.
— Верно, — кивнул головой ее собеседник, — просто дело происходило именно там, потому я издалека и начал. Потерпи чуток, и ты услышишь все. Я обещал, и слово свое сдержу. — Он немного помолчал, словно вглядываясь в прошлое, затем продолжил: — Мы познакомились с Келеметом давно, совсем молодыми. Тогда твои родители еще и не знали друг друга. Я был членом шайки Синих Тюрбанов. Она существовала с давних времен, может, лет пятьсот или больше — так говорили все. Главари принадлежали одной семье, не буду упоминать ее имя, тебе оно ничего не скажет, да и никого из них уже нет в живых — род прервался. Принимали они только гирканцев и только по очень хорошему знакомству. Поручитель отвечал головой за того, кого привел. Если новичок оказывался трусом или утаивал часть добычи, то расправе подвергались оба.
— А как ты попал к ним? — перебила Соня.
— О, это весьма необычный случай, — небрежно сказал Рашмаджан, но по лицу мужчины легко читалось: он невероятно горд тем, что; произошло много лет назад. — Я был в те времена погонщиком верблюдов у одного караванщика и однажды нашел в пустыне раненого. Я подобрал несчастного и тот выжил. Хотя казалось, что истощенный и потерявший много крови; бедолага вряд ли протянет до Аграпура.
— Неужели? — с иронией спросила девочка. Твоя доброта достойна похвал. — Сомневаться в правдивости собеседника ее заставила всем известная жадность Рашмаджана.
— Ну, как сказать… — замялся достойный муж, чувствуя себя крайне неуютно под взглядом насмешливой девчонки. — Видишь ли, он пообещал…
— Много? — засмеялась Соня. — А то я подумала, что ты один в вашем роду такой…
— Какой? — насторожился Рашмаджан.
— Да не чета сыну, — усмехнулась Соня. — Талгат вечно норовит заработать хотя бы медяк.
— Ты молода и глупа! — рассердился Рашмаджан. — Я учу его бережливости, как меня учил этому мой отец. Чего сорить деньгами, если они достаются тяжким трудом? Моя наука идет ему впрок! Тут медяк, там серебряный — глядишь, и золотой в кармане.
Он припал к кружке. Потом засунул в рот большой кусок мяса и принялся сосредоточенно жевать, недовольно сопя. Налил себе еще и проворчал:
— Ты будешь слушать или нет?
— Буду, буду, — успокоила его девочка.
— Так вот, — продолжал отец Талгата, — этот человек оказался двоюродным братом предводителя Синих Тюрбанов. Родственником самого Анвара!
— А ты этого не знал?
— Представь себе, не знал. Этот Самат ехал к нам из другого города, когда на него напали и тяжело ранили.
— Странно, — не выдержала Соня, — напали, а не убили. Зачем оставлять свидетелей?
— Да-а… — пожевал губами опешивший Рашмаджан. — Вся в отца! Узнаю Келемета. Вижу, девочка, от тебя нужно держаться подальше, иначе не выживешь. — Улыбка Сони не сулила ничего хорошего.
Собеседник взглянул на нее с удивлением, и в глазах его мелькнуло нечто вроде уважения к рыжей соплячке.
— В общем, — он снова почесал в затылке, — тот человек замолвил за меня словечко Анвару. Сама понимаешь, в знак благодарности, да и рубакой я был тогда совсем неплохим, — самодовольно добавил он.
— Ну а какое отношение к твоим успехам имел отец? — поинтересовалась девочка.
— Я как раз к этому подхожу, — почему-то понизив голос, сказал отец Талгата. — В городе Синих Тюрбанов боялись, как огня. Никто не решался с ними связываться. Как-то мелкая шайка Хромого Сабира, взяла одну лавку. Так себе людишки, не из особо ловких. Во всяком случае, мало кто про них знал. Копошатся себе, ну и пусть копошатся… — На лице Рашмаджана появилась, презрительная гримаса. — Так вот, погрузили они товар на двух ослов и собирались уже сматываться. Дело, сама понимаешь, происходило ночью. Кто ж днем ворует? — ухмыльнулся Рашмаджан, — На их беду в переулок, где подельники ограбили лавку, въехало человек двадцать из Синих Тюрбанов. И сам Анвар с ними.
— А ты?
— Я охранял дом главаря. Так вот, — продолжал он, — Анвар был в плохом настроении и велел отобрать добычу у Хромого Сабира. Просто решил повеселиться да указать воришкам, место. Кто ж посмеет перечить Анвару? Отдали безропотно, но один человек все-таки высказался: в ночном промысле, мол, все свои и негоже так поступать.
— Мой отец? — затаив дыхание, спросила девочка.
— Да, он, — вздохнул Рашмаджан. — Я его тогда не знал. Анвар рассвирепел и приказал убить нахального парня, да тот оказался не из пугливых…
— Ну! — Соня даже привстала в нетерпении. — Что он сделал?
— Убил троих и сумел удрать.
— Здорово! — восхищенно захлопала в ладоши девочка.
— Так-то оно так, — снова вздохнул отец Талгата, — но его узнали. Келемет ведь не с луны спрыгнул, а жил в Аграпуре с детства и многим был знаком. Я тоже слышал о нем от брата, с ним твой отец вел какие-то торговые дела.
