Ветер. Ах, этот Икстлен…, или Баловство с магией - [20]

Вовка расслабленной походкой двинулся к проему перехода. Ноги не держали — вихляли как ходули у неопытного ходока. Вовка надеялся, что внешне этого не видно. Зато боковым зрением он уловил что «капюшон» слева поворачивается к нему. Вовка даже бровью не повел, не меняя скорости продолжил движение, а вот справа неожиданно возникший второй «капюшон» не входил в его планы. Вовка чуть ускорил движение — сменил вид зеваки на образ делового человека разобравшегося в планировке и уверенно идущего на важную встречу. Фигура справа добавила скорости, слева тоже заторопилась.

Вовка вошел в проем и, как только понял, что его не видят, «рванул на третьей скорости» вдоль коридора к спасительному пожарному выходу. Он понимал, что в результате такого маневра как минимум получит преимущество в расстоянии. Преодолев половину пути, Вовка на бегу оглянулся. Лучше бы он этого не делал.

На расстоянии десяти метров Вовку догонял черный балахон. Под капюшоном зияла чёрная пустота, и среди бездонной черноты повисли в пространстве два огромных пылающих глаза.

Так быстро?! Он же только к проему должен подходить!!!

До спасительного поворота оставалось всего несколько шагов. Вовка несся со всех ног. В конце коридора мельком оглянулся. Пылающие глазницы выросли уже на половину капюшона, рост стал под три метра, а дистанция сократилась больше чем вдвое!!!

Сворачивая вбок, Вовка поскользнулся и чуть не упал, добежал до двери и толкнул. Не поддалась. Дернул ручку — впустую. Да и дверь оказалась не стеклянная, а «глухая», обитая оцинкованным железом. Вовка подумал, что все кончено, осталось упасть, свернуться в зародыш и закрыться руками.

Он не упал. Где-то глубоко внутри еще жили остатки мальчишеской гордости. Они полыхнули последним пламенем, превращая страх в злость, отчаяние в силу.

Вовка до хруста сжал кулаки и, прежде чем повернуться и дорого отдать свою жизнь, представил мысленно, как осеняет себя огненным крестом, как проходит этот крест сквозь Вовку и уходит в пространство за спиной.

Вовка напружинил ноги, поднял кулаки и повернулся. Он был готов, но монстр… от огромного тела монстра осталась только верхняя часть и она тоже быстро таяла…

Такой вот был сон. Проснулся Вовка весь мокрый от холодного пота. Капли собирались вместе и неприятно стекали по позвоночнику. Он вскочил, перекрестился и тут же завесил покрывалом зеркало. За полчаса Вовка успокоился и, перекрестившись, лег в кровать.

До утра его ничто не тревожило.

*****

Говорят, что в опасные для жизни моменты перед глазами человека проносится вся его жизнь, пробегает за мельчайшую единицу времени. Для Вовки, все еще сидящего в кресле у Ирины Константиновны, прошло мгновение, и из скопища мыслей, посетивших мозг, осталась одна — огненный крест.

Вовка затылком ощущал движение. Так же слабо светила лампочка, ветром щекотало волосы, и только соседские собаки разбрехались не на шутку. Вовка понимал, что нельзя шевелиться, если не хочешь быть обнаруженным, — так писал Кастанеда, и это элементарная логика, вообще-то… да кто его знает, что там появилось за спиной? Вовка мысленно поднял руку и окрестил себя, представляя, как под пальцами возникает символ из пламени. Огненный крест не обжигая прошел сквозь тело за спину. И сразу позади словно что-то шарахнулось, отскочив одним скачком метра на три, обтекая лицо, потянуло назад потоком воздуха, и на полную загорелся свет.

Вовка оглянулся. Позади кресла было пусто, и лишь листва, закружившись в воздушном вихре, мягко опадала на бетонную поверхность двора.

Вовка с облегчением вздохнул:

— Показалось…

— И вовсе нет, — послышался тонкий скрипучий голос из-за дерева, — хорошо, что Оно ушло!

За деревом никого не оказалось.

— Не смотрите на меня! — известили из кустов, — я стесняюсь. Давайте просто поговорим, так одиноко становится, когда годами от всех скрываешься.

— А Вы кто? — принял игру Вовка, он не боялся — с таким тонким голоском говорящий не мог быть опасным.

— Я Дворовой, только… пожалуйста, не путайте меня с дворецким! Все же я Свободная Личность, а не какой-нибудь служивый.

— Хорошо. А что там было у меня за спиной?

— Давайте не будем об этом, как говорится — не зовите Лихо… Ой-е-ей, держите её, держите!!!

В кустах зашуршало. Серая тень легко перемахнула через забор и метнулась за деревья.

— Сто-ой! Фу, нельзя, тебе говорят! — одернул овчарку Вовка.

Собака подбежала и, виляя хвостом, обнажила зубы в «улыбке», положила голову на колени.

— Вы еще здесь? — спросил Вовка, ответом была тишина, лишь частое дыхание собаки прерывало её. — Ну и что ты наделала? Поговорить не дала… э-эх, тоже мне, породистая псина — тактичности ноль! Ну кто так гостей встречает? Ладно, ладно не прячь глаза… у кого не бывает? У-уу, лох-ма-тое создание! Лю-юбишь когда тебя чешут за ухом, где же ты пропадала два дня? Проголодалась, пойдем я тебя накормлю.

Когда все спят…

Из-под дерева слышалось тихое бормотание:

— У-ух, еле убег сегодня! Как он сказал — лохматое чудовище? Точно передано — именно чудовище. Надо же, чуть не сожрало за здорово живешь!

Сбоку послышалась возня.

— Пф-фы, пфы, тьфу ты, опять мусор в рот попал, что за жизнь у ежика? Все время, пфы-фып, топаешь куда-то, да землю нюхаешь! Еще всякие Дворовые сидят — луне жалуются. Подвинься, поболтаем.