Вестник счастья - [38]

— Похоже, меня ударило молнией, — сказала она.

— Знаю, что ты имеешь в виду, Медок, но если ты будешь честной, то признаешь, что взаимное притяжение возникло между нами с самой первой встречи. Даже несмотря на то, что ты прострелила мне ногу.

— Я — что?! — возмутилась Хани.

Джерри расхохотался.

— Не могу удержаться, чтобы не подразнить тебя, Медок. Обожаю смотреть, как сверкают твои глаза, когда ты злишься. Ну как у нас тут насчет ланча?

— Кофе и бутерброды с сыром?

— Замечательно.

— Садись. Кофе уже готов, а бутерброды сейчас сделаю. — Она достала и нарезала хлеб и сыр, положила бутерброды на блюдо, налила горячий кофе в чашки и, поставив одну перед ним, спросила. — Хочешь еще чего-нибудь?

— Да, Медок.

Хани немедленно покраснела, ибо тон его голоса недвусмысленно давал понять, что он имеет в виду.

Джерри засмеялся и погладил ее по руке.

— Как легко заставить тебя покраснеть.

— Знаю, но ничего не могу с собой поделать. Это происходит помимо моей воли.

— А мне нравится. Всегда можно догадаться, о чем ты думаешь.

— Что ж, — вздохнула она, — придется с этим смириться.

Раздался звонок мобильного Джерри. По разговору Хани поняла, что это был Рей, но когда Джерри сказал: «Хорошо, Рей, я передам миссис Бартон, думаю она не будет возражать», — заволновалась.

— Что случилось? — спросила она, когда Джерри закончил разговор. — Что ты должен мне передать?

Серебристые глаза Джерри как-то странно блеснули.

— Рей сказал, что их с Люком пригласил сегодня в гости с ночевкой их приятель Колин, но у Люка в телефоне села батарейка и он не может тебе позвонить, поэтому просит передать тебе, чтобы ты не волновалась. Родители Колина разводят американских кокер-спаниелей, и мальчики горят желанием на них посмотреть. Ты, надеюсь, не против?

— Нет, — прошелестела она почему-то охрипшим голосом, потом прочистила горло и повторила: — Конечно нет.

Джерри лучезарно улыбнулся и накрыл ее руку своей ладонью.

— Вот и чудесно. Значит, Медок, сегодняшняя ночь наша.

9

Отчего-то от этих слов Джерри у Хани пересохло во рту, а дыхание участилось. Сердце стучало громко, как барабан на параде. Мысль о том, что они с Джерри вместе проведут ночь, вызвала трепет предвкушения во всем теле. Не зная, что сказать, куда деть глаза и руки, она торопливо вскочила.

— Я приведу в порядок кухню.

— Не надо, Медок, не суетись, — улыбнулся Джерри.

— Но надо помыть посуду. Это не займет много времени, — возразила она.

— А как насчет моей жизни. Ее ты не хочешь привести в порядок? — ошарашил он ее вопросом и, не дожидаясь ответа, направился из кухни. — Пойду разожгу камин, а ты тут особенно не усердствуй.

— Хорошо.

Вопрос Джерри так взволновал Хани, что, моя посуду, она разбила кружку, забрызгала весь свитер — фартука у Джерри не было, — уронила поднос и в довершение всего ударилась пальцем ноги о ножку стола.

— Что такое, милая? Почему ты так нервничаешь? — спросил вошедший в кухню Джерри. Он подошел к ней сзади и обнял. — Это из-за предстоящей ночи? — Помолчав, он добавил: — Ты не хочешь остаться?

Хани повернулась в его объятиях и спрятала лицо у него на груди, вдыхая приятный мужской аромат, ставший уже таким знакомым и дорогим.

— Нет, что ты, конечно хочу.

Он приподнял ее голову за подбородок, заставляя посмотреть на себя.

— Тогда откуда это волнение? Ты же знаешь, что я никогда не обижу тебя.

Она приподнялась на цыпочки и прижалась быстрым поцелуем к его губам.

— Ну что ты, дело совсем не в этом.

— Тогда в чем? — недоуменно нахмурился он.

Хани отвела глаза.

— Я и сама не знаю, почему нервничаю. Просто, наверное, я еще не успела осознать наши новые отношения. Мне нужно время, чтобы привыкнуть.

— У тебя будет столько времени, сколько захочешь, — пообещал он. — Я не стану тебя торопить, Медок. А сейчас идем в гостиную. Я развел в камине огонь, там теперь тепло и уютно. Сейчас поставим какой-нибудь диск с музыкой.

Обнявшись, они пошли в гостиную, где в камине весело потрескивал огонь, трещали дрова и оранжевые языки пламени, поднимаясь вверх, исчезали в трубе. Прямо на полу перед камином было расстелено теплое одеяло, рядом стоял поднос с бутылкой белого вина и двумя бокалами.

Усадив Хани на одеяло, Джерри прошел к шкафу, где стоял музыкальный центр, вставил диск, и через пару секунд по комнате поплыла медленная нежная мелодия.

— Нравится? — спросил Джерри, поворачиваясь к ней.

— Очень. — Хани не была уверена, относится ли ее ответ к музыке или к мужчине, стоявшему перед ней. Она вдруг остро осознала, что уже успела соскучиться по нему, по его ласкам. Воспоминания об их близости ожили, и Хани вся затрепетала.

Джерри опустился на одеяло рядом с ней и притянул ее к себе. Хани прильнула к нему и заглянула в потемневшие глаза.

— Люблю покой и тишину, вот как сейчас, — признался Джерри. — Мне нравится треск огня в камине, особенно зимой, когда снаружи холодно и падает снег. Он осторожно вытянул раненую ногу, а правую руку положил ей на колено и провел ладонью по внутренней поверхности бедра. Даже сквозь плотную джинсовую ткань она чувствовала нежность и тепло прикосновения, вызывающего ответный отклик в ее теле.

Джерри слегка наклонился и, взяв бутылку, налил вино в бокалы. Один бокал протянул ей.