Вести приходят издалека - [7]

Бураковский чуть заметно надулся:

— Это, милочка, не увлечение, это наука будущего, новое слово в изучении человека. И отсутствие должного понимания вопроса, должного внимания к нему со стороны общества отдаляет колоссальный скачок на пути прогресса!

— Простите, я вовсе не хотела вас обидеть. Более того, я считаю, что настоящую науку делают именно такие увлеченные энтузиасты, как вы, — проработав немало лет в научной среде, Маша прекрасно знала, как падки ученые даже на самую грубую лесть.

И точно, Бураковский сменил гнев на милость и принялся рассказывать Рокотовой о своих работах. Оказывается, он экспериментальным путем доказал, что вес человеческой души составляет в среднем девять граммов.

— Если взвесить человека непосредственно перед смертью и сразу же после нее, учитывая, конечно, вес всех отходящих в этот момент жидкостей, то разница составит именно девять граммов! И что это, по-вашему?

«По-моему, это полный бред», — подумала Маша, но вслух ничего не сказала.

— Это вес некоей субстанции, покидающей тело в момент физической смерти! Заметьте, ни при клинической смерти, ни при летаргическом сне или потере сознания вес человека не изменяется.

Маша мгновенно представила Бураковского, взвешивающего человека, отдающего в этот момент концы. Ну, или Богу душу, как уж угодно… И как, скажите, это возможно на практике? Едва ли у Олега Ивановича и в самом деле имеются доказательства его, мягко говоря, неординарной теории.

— Но куда же, согласно вашей теории, девается эта субстанция весом в девять граммов после того, как она уже покинула тело? — спросила Рокотова.

— Ну, как же, возвращается в единую информационную среду, разумеется. Знаете ли, как файл, закончив отработку своей программы, закрывается, архивируется и отправляется по сети в базу данных, где и будет храниться до следующей активации.

Маша просто раскрыла рот от удивления: вот только вчера нечто подобное она слышала от Ани Григорьевой!

— А если, допустим, человек добровольно ушел из жизни, самовольно прекратил отработку программы, его душа уже не сможет вернуться в единое информационное пространство? Ведь произошел своего рода сбой…

— Почему же, — снисходительно, как нерадивой студентке, пояснил Бураковский. — Где вы, дорогая моя, видели, чтобы программа самоуничтожилась, если в ней изначально не был заложен специальный блок для этого? Просто это самоуничтожение заранее было предусмотрено программой, программистом, если хотите.

— Вы хотите сказать, что новорожденный ребенок уже несет в себе программу всей своей будущей жизни?

— Несомненно! И не случайно же на протяжении тысячелетий существуют гадалки и предсказатели судьбы. Это как раз те люди, которые в силу своих паранормальных способностей могут считывать своеобразный программный код человека.

— Хорошо, но как же внешняя среда? Ведь человек может, допустим, оказаться в горящем доме. Один в панике побежит на дымную лестничную клетку и задохнется, а другой выпрыгнет с пятого этажа и отделается сломанной ногой, но останется жив. Не могла же его «программа» предусмотреть и этот пожар, который возник по вине пьяного соседа?

— Отчего же не могла? Это совершенная программа с множеством «если». Если пожар, то прыгать в окно. Это у того человека, которому суждено спастись. А у другого, которому уготована гибель, — бежать на лестницу.

Маша была ошарашена, ничего подобного не приходило ей в голову даже в моменты жесточайших приступов мигрени. Она инстинктивно искала хоть какой-нибудь довод, который поставил бы под сомнение теорию программного кода души. И нашла:

— Программа не имеет физического выражения, откуда же берутся пресловутые девять граммов?

— С чего вы взяли, что она не имеет физического выражения? — прищурился Олег Иванович.

— Насколько я знаю, любая программа в конечном своем воплощении — это лишь последовательность нулей и единиц. Какой же может быть вес у абстрактной последовательности?

— Да нет же! В конечном выражении эти нули и единицы представляют собой обозначение наличия или отсутствия потоков заряженных частиц. Вы полагаете, что движущиеся частицы, обладающие большой кинетической энергией, весят столько же, сколько те частицы, которые пребывают в покое?

Рокотова не знала, весят ли они больше или меньше. Но, в принципе, готова была уже согласиться с Бураковским.

— Олег Иванович, так значит, включенный компьютер будет весить больше, чем выключенный? Так?

Бураковский просветлел, словно нерадивая студентка на экзамене впервые произнесла хоть что-то вразумительное:

— Именно! Только эта разница будет столь мала, что никакой измерительный прибор ее не уловит. Даже самый современный компьютер со всем его программным обеспечением чрезвычайно примитивен по сравнению с огромным и совершенным программным кодом человеческой души. Отсюда и девять граммов!

Маша Рокотова подперла подбородок кулаком и уставилась в темное окно. Мимо проносились неясные очертания и далекие огоньки. Она чувствовала, что в программном коде, который неустанно отрабатывает процессор ее мозга, произошла такая перегрузка, что вот-вот случится серьезный сбой. Ей снова вспомнилось, что должна же быть где-то на корпусе маленькая кнопочка для перезагрузки…