Весна среди зимы - [11]

— Это я уже понял. А когда он вернется?

— Я ведь сказала: не знаю!

— Не знаешь или просто не хочешь говорить, а, принцесса?

— Действительно, не знаю.

— Тогда я подожду. Ведь к вечеру он точно вернется?

— Не вернется! — От отчаяния Элси брякнула первое, что пришло в голову: — Он уехал на все выходные и… — Она смущенно замолчала.

Берт явно не поверил ни единому ее слову.

— Милая моя, при всей твоей склонности ко лжи, ты почему-то совсем не умеешь врать. Я видел, что его машина стоит в гараже. Если он куда и ушел, то явно недалеко.

Да, все правильно. От него не укроется ничего. Он все подмечает. Голова у него работает, как арифмометр: все просчитывает мгновенно. У Элси было такое чувство, что пронзительный взгляд Берта просвечивает ее насквозь, проникая в самые сокровенные мысли.

— Думай, что хочешь! — Элси понимала, что ее истерический тон вызывает подозрение, но ничего не могла с собой поделать. — Только не называй меня «моя милая»! Я давно уже не твоя милая. И никогда больше ею не буду!

— Вот тут ты права, — усмехнулся Берт. — Мы с тобой уже полчаса общаемся, и милой тебя назвать можно только с большой натяжкой. Впечатление такое, что ты меня просто убить готова.

— А чего ты ожидал?! — взорвалась Элси. — После того как ты со мной обошелся, было бы странно, если бы я бросилась тебе на шею и осыпала жаркими поцелуями.

— А ведь раньше, бывало, бросалась и целовала… — Его глаза как-то хищно блеснули. — И, насколько я помню, нам обоим это ужасно нравилось. Тем более что все обычно заканчивалось…

— Но теперь, к счастью, тебе остались лишь воспоминания, — резко оборвала его Элси, не желая даже думать о том, к чему приводили их жаркие поцелуи и страстные объятия.

Потому что всякий раз, когда она вспоминала о ночах, проведенных ими вместе, тело ее исходило сладостной истомой. А ведь прошел уже год… И сейчас Элси больше всего на свете боялась, что Берт это поймет.

И все-таки не вспоминать она не могла. Ведь никогда и ни с кем — Элси не сомневалась в этом — она больше не испытает ничего подобного. Когда Берт ее целовал — даже если это был простой поцелуй в щечку при встрече, — она «заводилась» мгновенно. Стоило им лишь прикоснуться друг к другу, и их страсть вспыхивала безудержным пламенем в считанные секунды.

— Да я, собственно, ни на что и не претендую… Пока…

Сейчас Берт походил на тигра, который лениво разлегся на солнышке и наблюдает за косулей, резвящейся неподалеку. И его хищная, вкрадчивая улыбка не вызывала никаких сомнений в том, что жертве недолго осталось радоваться жизни…

— Просто у меня хорошая память. Кстати, я бы не отказался от чашечки кофе, — без всякого перехода заявил он.

— Тебе что, больше нечем заняться?!

— Честно говоря, нечем.

Элси поняла, что ей не удастся так просто отделаться от незваного гостя. Раздраженно передернув плечами, она пошла ставить чайник.

— Может быть, ты все-таки скажешь, зачем тебе понадобился мой отец? — спросила она, очень стараясь, чтобы ее вопрос прозвучал как бы между прочим.

— Он должен мне деньги, — просто ответил Берт и добавил, заметив, что Элси даже не изменилась в лице: — Но тебя это, похоже, не удивляет?

— Нет, не удивляет.

Элси знала, что у отца много долгов. Как только его увезли в больницу, их дом превратился в настоящий ад: кредиторы являлись едва ли не каждый день. Пришло также несколько писем из банка, в которых Юджину Прайсу предлагали срочно погасить задолженности по превышению кредита, не говоря уже о крупной ссуде, которую он так и не выплатил.

— Меня удивляет другое: что он взял деньги у тебя!

Элси грохнула чашку с кофе о стол, как бы делая ударение на последнем слове.

— Мои деньги — грязные, хочешь сказать? — Берт усмехнулся с неприкрытым цинизмом. — Ну еще бы! Вы, голубых кровей аристократы, боитесь ручки испачкать. Я правильно излагаю?

— Не говори ерунды! Папу просто смущали рассказы о твоей бурной юности, когда тебя забирали в полицию и все такое…

— Да, об этом даже в газетах писали. И статейки, должен заметить, были более чем красочными. Я признаю, что никогда не был святым, но ведь это обычное дело. Подростки — они все немного не в себе.

— Ты давно уже не подросток! Или ты хочешь сказать, что те мужчины и женщины… особенно женщины, которых ты откровенно использовал, чтобы пробраться наверх, тоже домыслы оголтелых газетчиков?

— А ты хочешь сказать, что твои родители — во всяком случае, отец — предпочитали зарабатывать деньги тяжелым трудом? Что он не мечтал всю жизнь разбогатеть, не прикладывая к этому никаких усилий?

Берт не ответил на ее вопрос. Впрочем, Элси и не ждала ответа. И так было ясно, что он предпочтет обвинить ее отца во всех смертных грехах. Берту всегда было плевать на чувства людей, которые его окружали. И надо было быть круглой дурой, чтобы думать иначе.

— По-моему, «разбогатеть» не совсем верное слово. Сколько я себя помню — и особенно после того как умер дедушка, оставив папе в наследство одни долги, — мы живем довольно скромно. Денег едва хватает на то, чтобы поддерживать хотя бы видимость относительного благополучия.

— Вот и я о том же.

— Кроме того, ты прекрасно знаешь, что я никогда не разделяла мнение отца о…