Вещественные доказательства - [7]
Поднялся Сербин.
— Я буду говорить о главном, Кузьма Лукич. Что мы имеем? Облицовочную плитку, цветное стекло, трубы, кухонные раковины, унитазы. Ванн пока не имеем, но будем иметь. К концу квартала. У меня все.
— Видали, как доложил, а? — заметил Лупаков. — Только суть. Учитесь, молодые люди! А что же ты, товарищ Сербин, о лесе не упомянул?
Сербин опять встал.
— Как поется в романсе, «не надо слов, не надо продолжать». Лес возьмем любой. Заготовительный цех расширяем, жилье строим.
— Ясно, — сказал Лупаков. — Вот, друзья, говорил он о продукции своего комбината, а я наши Черемушки видел. На кухне — белоснежная мойка для посуды, ванная комната как игрушка сияет… Не хочешь, а разденешься и прямо под душ. Цветные витражи…
— Романтика, Кузьма Лукич! — восхищенно воскликнул Глотов.
— Романтика, это ты верно заметил, Глотов. Мы не поэты, конечно, грубой материей занимаемся: лесом, кирпичом, арматурой. Но и нам не чуждо… О теле человека печемся. Так и положено нам. А о душе пусть Союз писателей заботится. Разделение труда.
И снова прорвался Глотов:
— Это уж точно, Кузьма Лукич. Дела — наши, идеи — ваши!
— А ты, Глотов, мыслитель у нас, оказывается. Так как же насчет «Стройфаянса»?
— Хотел бы напомнить, — сказал Столбов, — что мы уже отгрузили им тридцать…
— Знаю, знаю, — перебил Лупаков. — Мы сейчас этот вопрос провентилируем со всех сторон. — И он потянулся к телефону: — Девушка, дай-ка мне стройуправление… Григорян? Скажи, Аршак, как у тебя с сантехникой?… Полный мрак? А заявку нашу удовлетворили?.. На двадцать процентов? Да они что, с ума там посходили?.. Не знаешь, не психиатр? Ну, ладно, пока.
Лупаков взял трубку другого телефона и набрал номер.
— Аверкий Петрович? Мы вот тут кой-какие резервишки леса распределяем. Хотел посоветоваться. Куда прицел брать? На арматуру, сантехнику? Ясно… Снарядов не жалеть? Ясно, Аверкий Петрович. — Лупаков опустил руку на рычаг телефона. — Слыхали? Значит, так. Грузить будем «Стройфаянсу».
— Простите, Кузьма Лукич, — вмешался Столбов, — но я уже батуринцам обещал.
— Ну и что? Батуринцам скажи: хотят получить лес — пусть на неделю весь свой транспорт предоставят в распоряжение Сербина. Так-то, взаимная выручка должна быть. Заодно вывезем пиломатериал для Чернухинского детдома. Это по пути. О детях тоже забывать нельзя. А «Богатырь» подождет: ему еще удобрения вывозить надо. Что еще? Кажется, все.
Лупаков достал папиросы и хотел закурить. У него не оказалось спичек. Глотов потянулся со своей зажигалкой, но его опередил Сербин. Он достал спичку и зажег ее.
— Вы оставьте себе, Кузьма Лукич, у меня еще есть, — сказал Сербин и положил коробок на стол.
— Закруглились, товарищи! — подытожил Лупаков.
Все ушли, а Немцов задержался в приемной, чтобы условиться о чем-то с Валей. Но вдруг Лупаков толкнул меня ногой и выглянул в приемную.
— Не в службу, а в дружбу, Валя, сбегай в буфет, — попросил он, — купи мне спичек. Мои кончились.
И бросил коробок в корзину для бумаг. Потом снова захлопнул меня. Валя побежала в буфет, а Немцов остался один.
Он достал из корзины коробок, убедился, что именно его оставил Лупакову Сербин, и нашел все это несколько странным. Помнится, Немцов даже сказал:
— Что за нелепая манера оставлять начальству пустые коробки?..
Отрада холостяка
Странный все-таки человек этот Николай Борев! Нет от него никакого покоя. Как только придет домой, так сейчас же за нас берется. Уж он и тискает, и мнет нас, и об пол колотит. А то вдруг начнет катать нас из угла в угол, как маленький. А мы ведь не игрушки какие-нибудь, а Мотоциклетные покрышки. И перед тем как носиться по ужасным районным дорогам, нам так хочется насладиться покоем!
Правда, после того как в комнату вселился непосредственный начальник Борева, старший следователь Виктор Немцов, наш хозяин стал сдержанней. Погладит иногда нас украдкой и отойдет — наверное, Немцова стесняется.
А в тот день даже не подходил к нам.
Как явился с работы — сразу на кухню. Пельмени сварил, поел, потом в журнал уткнулся и всю колбасу незаметно сжевал. А когда Немцов обедать приехал, наш хозяин выкручиваться начал:
— Явился! Пельмешки-то остыли. Ну, ничего, я сейчас разогрею. А пока колбаски пожуй… Подожди, а где же колбаса? Я ведь целый килограмм купил. Опять недовесили, жулье! И куда только прокуратура смотрит?
Но Немцова не проведешь:
— Ладно уж, криминалист-недоучка, обойдемся без дознания. Суду все ясно. Опять «За рулем» читал?
— Опять, Витя, опять. Как углублюсь в этот журнальчик, так рука сама к съестному тянется. А иначе не проглотишь. Очень уж сухо пишут. Я тебя за ради бога прошу, не клади журнал на батарею. Это же порох. В один момент вспыхнет.
Заговорил человека, взял кастрюлю, на кухню пошел. Теперь жди, пока он пельмени разогреет! Но Немцов не рассердился. Пальто повесил, к нам подошел, потрогал.
— Две покрышки пока еще. А как третья появится, искать мне новое место обитания. Мотоцикл с коляской — это уже семейный фаэтон. Кончится холостяк Колька Борев, начнется глава семьи Николай Иванович Борев. Закономерно.
А наш-то уже с кухни вернулся. Тарелку принес.
