Вещь - [34]

– Ты думаешь, он говорил искренне? – спросил доктор. – О вашей тайной страсти?

– Тогда он еще мог себе позволить говорить что-то честно. До мутации было далеко. Я даже думаю, что он по-своему любил меня и хотел, чтобы я выжила в мире вещей, если ОНИ сожрут его первым.

– Ты никогда не думала об этом с другой стороны? Возможно, Марат грамотно обработал твое сознание? Убедил тебя, что сопротивляться дурным наклонностям бесполезно? Придумал целую фантастическую теорию.

– Глупо искать виноватых. Эта история началась тысячу лет назад, а мы лишь являемся ее логическим продолжением. Вначале Адам укусил вслед за Евой яблоко и попал в материальный мир, потом убил короля, чтобы завладеть троном, потом перерезал тысячи невинных за то, чтобы иметь еще больше земли, домов, денег, вещей… Охотники правят миром. Поэтому, слушая Марата, я, как ребенок, внимающий родителям, прекрасно понимала, что он просто делится своим опытом, чтобы уберечь меня от лишних шишек. Он рассказал, что в период голодного студенчества честно пытался давить в себе желание брать чужие вещи. В то время это было слишком опасно. За пять лет учебы Марат овладел (ему не нравится слово «украл») лишь тремя предметами, но их энергии хватило сполна, чтобы стремительно помчаться вверх по карьерной лестнице. Марат закончил с красным дипломом Финансовый университет и устроился работать в международной газете, где писал статьи на экономические темы. Однажды он брал интервью у толкового бизнесмена. Марат всегда умел произвести впечатление и расположить к себе людей. Бизнесмену так понравилось с ним общаться, что он предложил выпить в баре в неформальной обстановке. Слегка поддав с интересным молодым журналистом коньяку, бизнесмен расслабился и принялся детально рассуждать о некоторых своих идеях. Большинство из них были связаны с тем, что именно стоит сейчас продавать в нашей стране, кому и по какой цене. Он шепнул ему на ушко пару имен, которые могли бы помочь в этой афере, а также нарисовал палочкой на пыльной дороге около кафе, где они сидели, схему купли-продажи. Марат поспешил воплотить его идеи в жизнь, и вскоре у него уже был первоначальный капитал, который рос изо дня в день.

– И с того момента он начал воровать куда более смело?

– Нет, Марат еще долго боролся с собой. Каждый раз после овладения вещью он давал себе клятву завязать с этим пороком, но тут же ее нарушал. Страдал, ненавидел себя, но каждый раз не мог удержаться от соблазна. Стараясь хоть как-то притупить чувство голода, пожирающее его изо дня в день, Марат, по мере того как становился богат, покупал все новые и новые вещи. Это были уже не ручки «Паркер» и даже не мобильные телефоны, инкрустированные золотом и бриллиантами. Это были настоящие вещевые гиганты: машины, дома, яхты, которые питали его так, что он забыл про свою манию на несколько лет. За эти годы Марат успел превратиться в респектабельного бизнесмена, обрасти домами, любовницами и телохранителями. Они все шли в категории «вещи». Затем Марат приобрел жену и сына, заплатив за них любовью, и несколько лет вещизм не тревожил его.

* * *

«Вещи очень хитрые существа, Несси, нельзя их недооценивать, – рассказывал он как-то. Относительно каждого человека у них есть свой план, долговременная стратегия, которая включает в себя твое прошлое, настоящее и будущее. В случае со мной они специально притормозили ход событий, чтобы дать мне время поднабраться сил извне, подпитаться нормальными человеческими чувствами и эмоциями. Я любил свою семью и был по-настоящему счастлив с ними. И вот, когда мое счастье стало переливаться через край, тут меня и ждала ловушка. Однажды мы пошли в гости к родителям жены, где я увидел на стене великолепную картину, которую почему-то раньше не замечал. Она была очень маленькая, сантиметров пятнадцать в длину, но это была явная долгожительница. Сюжет был примитивен: мальчик на коне едет через бурную речку. Но как только я приблизился к картине, она отпечаталась у меня в душе незаживающей, кровоточащей раной-татуировкой. Она горела и жгла мое сердце. Весь вечер я пытался отвлечься, много пил, постоянно шутил, но все чаще ощущал, что говорю слишком много и большею частью невпопад. Когда я разливал вино, то с трудом попадал в бокалы – так сильно тряслись у меня руки, и моя жена уже стала странно на меня поглядывать. Тогда я вышел из-за стола и, сославшись на плохое самочувствие, заперся в ванной и сунул голову под кран с холодной водой. Мне немного полегчало, и вскоре мы пошли домой. Жена с сыном бегали вокруг меня, пичкали лекарствами, а я лежал, стиснув зубами край одеяла, и отчаянно пытался не заплакать навзрыд. Я любил их больше жизни, особенно сынишку, но понимал, что если вещи опять призвали меня, мне навсегда придется проститься с любимыми людьми.

Всю неделю я ходил так, как будто меня разбил душевный паралич. Я думаю, что мое состояние напоминало ломку алкоголика или наркомана, которому срочно требуется новая доза вожделенного зелья. Сделки разваливались одна за другой, поскольку я не мог думать ни о чем, кроме глупой картинки с мальчиком на коне. В результате, после того как партнеры по бизнесу деликатно посоветовали мне взять отпуск и поменьше злоупотреблять алкоголем, я, воспользовавшись каким-то дурацким предлогом, заехал к родителям жены. Как сейчас помню, что выпил у них чашку кофе и, когда теща ушла на кухню мыть посуду, схватил злополучную картинку и спрятал ее на груди. Все мои действия были предельно отточены, а мысли ясны как никогда. Распрощавшись по-быстрому с родней, я полетел на работу, выдавливая из своей машины максимальную скорость. Плевать мне было на пешеходов, гаишников и весь дурацкий город. Я жал педаль газа, чувствуя, как на ходу у меня вырастают крылья. Маленькая картина грела и наполняла меня теплом до краев так, что хотелось делиться им с окружающим миром. Я парил над землей, мечтал прижать к груди каждого, кто встретится на моем пути. И, если бы в этот момент кто-нибудь попросил меня отдать все мои деньги, вещи, дома, яхты – я бы сделал это, не задумываясь ни на секунду. Позже я понял, что у меня была явная передозировка. Таких сильных вещей, которые бы просто свели меня с ума, я еще в своей жизни не встречал. Но самое странное, что во время вещевой эйфории мои мысли, как я уже говорил, работали чрезвычайно четко и ясно. За полчаса я переделал на работе массу дел, решил все проблемы и на крыльях любви понесся домой. Жена была грустной, но причину своей меланхолии так и не раскрыла, а я был слишком счастлив, чтобы портить себе настроение скандалами и выяснениями отношений. Я все ждал, когда она мне скажет про то, что у родителей каким-то образом пропала картина. В предчувствии этого разговора я уже заранее купил им другую, схожую с той, что я украл, как по размеру, так и по сюжету. Но жена ничего не сказала мне. Тогда я решил, что, скорее всего, они смогут еще год спокойно прожить, но так и не заметить пропажу. Картинка ведь была совсем крошечная, да и висела в самом дальнем углу квартиры. Я же боготворил эту вещицу, я трогал ее руками, прижимал к лицу, я пропитывался ее теплом, хотя мой разум так и не смог уяснить, откуда оно идет и каким образом перетекает в меня. Мальчика на коне я повесил у себя на работе над столом. Эта вещь была настолько живой, что питала меня энергией даже издали. В том, что она была долгожителем, я не сомневался. И все это время, что она была у меня, я отчаянно молился про себя, чтобы она оказалась Вечной. Тогда бы я смог спокойно вернуться в семью и забыть про вещизм навсегда. За тот месяц, что эта вещь провисела у меня над столом, она ничуть не истощилась, а я за это время удвоил свое состояние, и моя жизнь забурлила, как никогда ранее. Единственное, что меня огорчало, – жена напрочь отказывалась со мной заниматься сексом, находя для этого сто различных причин. Неделю я терпел, но энергия разрывала меня на части, и в результате я вернулся к своей старой любовнице, с которой встречался еще до свадьбы. Я не испытывал к ней никаких чувств, но, видимо, та сила, что переходила из картины в мое тело, делала меня непревзойденным любовником. Я видел безумное восхищение в ее глазах, когда мы дни и ночи напролет только и делали, что трахались в ее маленькой квартирке. До сих пор не знаю, кто рассказал жене про эту интрижку, но уже после развода, подозревая всех и каждого, я на всякий случай уволил весь женский персонал своей фирмы. Хотя сейчас я понимаю, что если бы дело было только в измене, мы бы как-нибудь с этим справились. Мы были настоящей семьей и могли бы все простить друг другу, лишь бы не разрушать наш треугольник – сын, жена и я. Незадолго до окончательного разрыва жена пришла ко мне на работу, когда меня там не было. Она пыталась найти какие-то улики, чтобы иметь доказательства моего адюльтера. Боялась, что я попытаюсь отсудить у нее Артура. Она искала подтверждения измены, копалась в столе в поисках фотографий или писем, прослушивала автоответчик и вдруг… наткнулась взглядом на картину. Когда я пришел, жена так и сидела в кресле с полуоткрытым ртом. Вероятно, застукай она меня скачущим на любовнице в супружеской постели, она не была бы так шокирована, как в тот момент, когда увидела глупую картинку родителей в моем кабинете. «Откуда это у тебя? – первым делом спросила она, забыв, что пришла совершенно за другими ответами. – Где ты взял картину моего брата?» – «Какого брата?» – по-идиотски улыбаясь, спросил я. – «У меня был младший брат. Он умер, когда ему было десять. У него было больное сердце, и он знал, что скоро уйдет от нас навсегда. Эту картину он нарисовал незадолго до смерти для моей мамы. Он сказал, что будет жить для нее вечно на этом кусочке картона. А ты просто взял его и нагло украл!»