Весенний марафон - [42]

Осмотреть замок в целом они, естественно, не успели, к тому же обзорной экскурсии им никто и не предлагал. Пришлось ограничиться беглым осмотром холла, который язык не поворачивался назвать простецким словом «прихожая», залом, где был накрыт стол, и туалетом, куда Катерина со Светкой сходили даже дважды: в первый раз по необходимости, а во второй – чтобы рассмотреть то, что не успели рассмотреть во время первого посещения, хотя и пробыли там неприлично долго. Увиденного вполне хватило для того, чтобы Светка совершенно потеряла дар речи и чувство реальности, а Катерина сохраняла то и другое только усилием воли.

Отделанный сверху донизу темным деревом и сдержанно освещенный холл с широкой деревянной лестницей на второй этаж насторожил полным отсутствием шкафов, крючков, вешалок, подставок для обуви и полочек для ручной клади. Сброшенные дамами шубки «не совсем водитель» Игорь немедленно спрятал куда-то за отодвинувшуюся панель, насчет обуви было сказано «ну что вы, что вы – не стоит», и не оскорбленный присутствием тряпок и тапок интерьер вновь стал напоминать дом сэра Баскервиля из фильма с Ливановым и Соломиным.

Но в гостиной даже невозмутимого дворецкого упомянутого сэра Баскервиля непременно хватил бы инфаркт: вопреки ожиданиям, возникавшим в холле, комната была стеклянной и металлической, свет лился сверху и с боков, отражаясь от поверхности огромной прозрачной столешницы и бликами играя на высоких спинках белых стульев. Белый ковер с длинным ворсом лежал на полу, как сугроб. В окне от пола до потолка был виден заснеженный лес, который тоже искрился под солнцем, а на стене напротив входа висела фотография размером примерно с окно – несколько тысяч голых людей тесно, как кильки в банке, лежали на какой-то площади вокруг памятника кому-то. Про этого фотографа Катерина слышала и работы его видела в журналах, но чтобы репродукцией два на три метра украшать гостиную… Надо быть большим любителем артефактов.

Стены туалетной комнаты были небрежно выкрашены масляной краской, на дверях красовались копеечные шпингалеты, над головой виднелись какие-то трубы, а чуть ниже труб была натянута сетка, и на ней лежали… старые деревянные лыжи, сдувшийся волейбольный мяч, погнутое колесо от велосипеда, старый фотоаппарат, пачка пожелтевших газет, кеды, один валенок и пыльная люстра на три рожка. Помимо собственно туалетной мебели, здесь еще стояли зачем-то два облезлых кожаных кресла и столик, сделанный из старой швейной машинки с чугунным колесом и педалью. На столике помещалась банка из-под тушенки, судя по всему, выполнявшая роль пепельницы. По стенам были развешаны маленькие деревянные рамочки, а в них – изящным почерком написанные фразы Фаины Раневской. Светке запомнилась больше всего эта: «Мне говорят: Фаина Георгиевна, нет такого слова – «жопа». Я удивляюсь: как так, жопа есть, а слова – нет?!»

Катерина еще в самом начале заметила, что хозяину дома доставляло огромное удовольствие наблюдать за тем, как вытягиваются физиономии гостей, округляются глаза и в них надолго застывает изумленное выражение.

– Ну, как вам мой замок? – улыбаясь, спросил он дам, вернувшихся после вторичного осмотра сортира и косившихся на фотографию с неодетой толпой: надо отдать ей должное, она притягивала взгляд как магнитом.

– Потрясающе! – выдохнула Светка. – Супероригинально! Как в кино! Я такого никогда в жизни не видела, даже в журналах!

Катерина молчала. Вообще-то в свободное от работы время она всегда говорила то, что считала нужным, не особенно заботясь о том, что подумает о ней собеседник, особенно если это был мужчина: сам спросил – получи, будь любезен. И теперь у нее вертелся на языке вопрос примерно такой:

– Вам это делал один сумасшедший дизайнер или десять нормальных по эскизам заказчика? Это даже не эклектика, это бред сивой кобылы за большие деньги! И зачем, черт побери, вам нужны кожаные кресла в сортире, как будто больше в этом доме негде было покурить?!

Но Катерина вполне отдавала себе отчет, что на сей раз – не она хозяйка положения. Ивашов – это не тот человек, которому можно мило выболтать все, что придет в голову, и свою язвительность пока лучше оставить при себе. Но он смотрел на нее, ожидая ответа. Поэтому она спросила:

– Вы это все… сами придумали?

– Абсолютно все. Вам не нравится? – уточнил весело, с подковыркой – мол, ну-ка, скажи «нет», а я послушаю.

– Я не уловила общий смысл… – тщательно подбирая слова, сказала Катерина. – А надо полагать, он есть, раз это дом вашей мечты. Но я вас совсем не знаю.

– Мы обязательно познакомимся поближе. Вы, я и мой дом, – серьезно пообещал Ивашов.

– А зачем вам это нужно? – осторожно, словно боясь оступиться, шагнула она ему навстречу – это она, всегда флиртовавшая без оглядки на чины и обстоятельства!

– Мне важно ваше мнение. – Он понял и принял подачу.

– Почему? Понимаете, я просто пошутила. Был первый выпуск рубрики, объявлений никаких не было, мы все придумывали сами. Я специально написала абсурдный текст, я же в здравом уме и понимаю, что того, что я требую, быть не может. Знаете, как в песенке – если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца… Я замуж за принца не хочу, я замужем, – зачем-то уточнила Катерина, покосившись на Светку. – Просто хотела примерить на себя роль глупой тетки, которая с утра до ночи об этом мечтает. А вам-то эта дурацкая история зачем? – Катерина разозлилась, потому что не понимала смысла происходящего и почти перестала подбирать слова.