Весенние праздники. XIX - начало XX в. - [124]
Особое место в масленичных обрядах в Хорватии, главным образом в ее западных областях, и Словении занимает образ собственно карнавала (karneval, krnjo, krnješe — Далмация; pokladna baba — Славония; pust, korent, korant, kurent, slamnik, slamnati mož и т. д. — Словения, Истрия, Приморье). Это была большая, иногда в рост человека кукла, набитая соломой и тряпьем, с головой из большой тыквы (Славония), или глиняного горшка (Словения), или дерева (Словенская Истрия) и т. д. В последний день масленицы ряженые обычно вносили чучело в дома, и хозяева лили в рот карнавала вино, которое попадало в сосуд, помещенный внутри него. Во вторник, а в ряде областей Хорватии и Словении (например, в Истрии, Славонии, Каставщине, Корошке, Доленско и т. д.) в среду устраивали расправу над пустом. Этот обычай кое-где, например в Конавле, сохраняется и в наши дни. Известно несколько вариантов похорон пуста: так, в Словении его закапывали, топили в реке, расстреливали, сжигали. К месту похорон пуста собиралось множество народу, играли музыканты, молодежь пела, танцевала. На похоронах пуста присутствовал «врач», если пуста считали больным, или «адвокат», если он представлялся преступником, и его «жена» или «родители», безуспешно умоляющие о пощаде. Расправа над пустом — пережиток язычества, символизирующий, как предполагают, победу лета над зимой. Одновременно, как совершенно правильно подчеркивает югославский этнограф Н. Курет, этот обычай был как бы проявлением общественной критики, правом масленичных масок вершить суд над действиями общины в истекшем году. Особенно ярко это раскрывалось в стихотворных театрализованных сценах суда над карнавалом, предшествующих его похоронам.
Почти всегда на масленицу ряженые изображали свадьбу и свадебный поезд (мачкаре, оле, олалиjа, дивља свадба — сербы, черногорцы; svati, svatove — хорваты; svatovski prevoz, borovo gostüvanje — словенцы). С веселыми шутками, музыкой, песнями и плясками они ходили или ездили верхом на ослах, лошадях или в повозках по селу, собирали дары. В лесу у срубленного дерева, очищенного от сучьев и красиво украшенного лентами, «поп» совершал шуточный обряд венчания. В заключение устраивалось коллективное пиршество. Особенно торжественно шуточные свадьбы проводились в Словении (Прекмурье) в те годы, когда в деревне не было настоящих свадеб.
Наряду с такими развлекательными действиями иногда разыгрывались унизительные, жестокие сцены. В Словении и Хорватии до недавнего времени публично высмеивали парней и девушек, достигших брачного возраста, но не вступивших в брак. Их сажали в свиное корыто и волокли его по деревне или они сами тащили корыто, бревно или солому; в других случаях клали бревно у их дома или ставили на крышу фигуру соломенного деда и пр. В литературе высказывается мнение о связи масленичных свадебных игрищ с божеством плодородия.
Отчетливо прослеживается в различных масленичных обычаях и обрядах отражение земледельческого культа — особенно в обычаях имитации пахоты и сева. Такие обычаи бытовали среди хорватов (например, в Славонии и Междумурье) и словенцев (Штайерско, Доленско, Нотраньско и др.) вплоть до второй мировой войны. Из числа ряженых выделялась группа пахарей (orac, pluzar) в 3–8 человек. С плугом и бороной они обходили село, как бы опахивая его, заходили во дворы, где мужчины проводили борозду, а женщины совершали символический посев репы, кукурузы, проса и т. д. (обычно сеяли пепел, мякину или песок), за что получали дары — съестное. Плуг волокли сами ряженые, изображающие лошадей, или, как это было еще в первой четверти XX в. в Нотраньско, волы или лошади. При этом пели, шутили и желали хорошего урожая.
Прежде на масленицу (например, в Славонии, в Лепенице — Босния и Герцеговина) ряженые, изображающие волков (vukove) ходили цепочкой, держась друг за друга. К их одежде были прикреплены хвосты животных. Как и другие ряженые, они ходили по домам, где их одаривали, а в последнем доме устраивалась коллективная трапеза.
Обычай масленичного ряжения был широко распространен в Югославии еще перед второй мировой войной; в наши дни он забывается и исчезает. В некоторых областях этот обычай трансформировался; при сохранении старой формы в него вкладывалось новое содержание. Так, в Словении (Бочна) после второй мировой войны на масленицу по селам ходила процессия ряженых и как бы нарекала имена всем вновь построенным домам.>{815}
Коллективные трапезы с обильной едой были характерны для масленицы и особенно для ее последних дней, когда все ели и пили как можно больше. В Словении (окрестности Целье) считали, что, если на масленицу кто-либо, человек или скотина, будет голоден, то он будет страдать весь год. Было в обычае собираться всей семьей или несколькими родственными семьями (например в Македонии) за обедом или ужином. Устраивались и коллективные общесельские трапезы.
В последние дни масленицы православные прежде ели главным образом молочные продукты, а католики готовили жирную пищу из свинины; свиная голова была у них ритуальным масленичным блюдом. Недаром эти дни словенцы называли mastna nedelja или debelnica (masten — жирный; debel — толстый). У сербов Срема, Бачки, Лесковацкой Моравы было принято на масленицу есть кур. Ели вареные яйца, яичницу, жарили гренки в яйце. Чтобы весь год быть здоровым, утром ели хрен (хорваты — Иванец и др.).
Настоящая книга — монографическое исследование, посвященное подробному описанию и разбору традиционных народных обрядов — праздников, которые проводятся в странах зарубежной Европы. Авторами показывается история возникновения обрядности и ее классовая сущность, прослеживается формирование обрядов с древнейших времен до первых десятилетий XX в., выявляются конкретные черты для каждого народа и общие для всего населения Европейского материка или региональных групп. В монографии дается научное обоснование возникновения и распространения обрядности среди народов зарубежной Европы.
Монографическое исследование посвящено описанию и разбору традиционных народных обрядов, праздников, которые проводились и в настоящее время проводятся в странах зарубежной Европы, В книге показывается история возникновения и формирования обрядности, ее социальная сущность, выявляются конкретные черты для каждого народа и общие для всего населения Европейского материка или региональных групп.
Монография — четвертый, последний, выпуск серии «Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы». В нем освещается история происхождения и развития обычаев и обрядов в странах западной Европы, показываются исторические корни основных календарных праздников, описываются ритуалы этих народных празднеств — развлекательные, игровые моменты и т. д.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.