Весёлый Пушкин, или Прошла любовь, явилась муза… - [26]

Все поэты блестяще справились с задачей. М. Ю. Вильегорский, влиятельный царедворец и знаток музыки, произнес:

Пой в восторге,

русский хор,

Вышла новая новинка,

Веселися, Русь!

Наш Глинка —

Уж не глинка, а фарфор!

Петр Вяземский продекламировал:

За прекрасную

новинку

Славить будет глас

молвы

Нашего Орфея

Глинку

От Неглинной до Невы.

Василий Жуковский прочел:

В честь столь славныя

новинки

Грянь, труба и барабан,

Выпьем за здоровье

Глинки

Мы глинтвейну стакан.

Александр Сергеевич завершил игру:

Слушая сию новинку,

Зависть, злобой

омрачась,

Пусть скрежещет, но уж

Глинку

Затоптать не может

в грязь.

* * *

Одна светская дама неглубокого ума вздумала обсудить с Пушкиным литературное значение его поэзии. Александр Сергеевич отвечал сухо и односложно. Даму задела его отстраненность, и она насмешливо произнесла:

– Знаете ли, что ваш Годунов может показаться интересным только в России?

– Сударыня, так же, как вы можете сойти за хорошенькую женщину только в доме вашей матушки, – остроумно ответил поэт.

* * *

Александр Сергеевич в последние годы жизни был чрезвычайно рассеян, по словам близко знавших его друзей: «он слишком думал о своем хозяйстве, о своих ребятах и о туалетах своей жены». Карты же по-прежнему могли отвлечь его от забот и хлопот. Играя в банк, Пушкин закладывал руки в карманы и припевал солдатскую песню с заменою слова солдат:

Пушкин – бедный человек,

Ему негде взять,

Из-за эвтава безделья

Не домой ему идтить.

* * *

Пушкин часто забегал в гости к родителям Ф. И. Тимирязева, оставался, когда мог на обед, радуясь возможности побывать в кругу добрых и искренних друзей. В их обществе он вновь превращался в беззаботного прежнего Пушкина, и вновь потоком лились остроты и слышался его заразительный смех. Однажды после обеда, когда перешли в кабинет и Пушкин, закурив сигару, погрузился в кресло у камина, матушка Тимирязева начала ходить взад и вперед по комнате. Женщина была ростом около 1 м 80 см. Пушкин долго и молча следил за ее высокой и стройной фигурой и, наконец, воскликнул: «Ах, Софья Федоровна, как посмотрю я на вас и на ваш рост, так мне все кажется, что судьба меня, как лавочник, обмерила».

* * *

«Какой Пушкин счастливец! Так смеется, что словно кишки видны!»

К. П. Брюллов, русский живописец

* * *

Александр Сергеевич Хомяков, русский поэт, публицист, сказал: «Когда Пушкин хохотал, звук его голоса производил столь же чарующее действие, как и его стихи».

А. С. Хомяков, русский поэт, публицист.

* * *

«Радуюсь, что Сашку от груди отняли, давно бы пора. А что кормилица пьянствовала, отходя ко сну, то это еще не беда; мальчик привыкнет к вину и будет молодец, во Льва Сергеевича».

Из письма А. С. Пушкина Н. Н. Пушкиной, 1834

* * *

«Вот тебе анекдот о моем Сашке. Ему запрещают (не знаю зачем) просить, чего ему хочется. На днях говорит он своей тетке: «Азя! Дай мне чаю – я просить не буду!»»

Из письма А. С. Пушкина П. В. Нащокину, 1836

* * *

Жженку – напиток типа пунша, приготавливаемый из алкоголя, фруктов и жженого сахара – Пушкин называл Бенкендорфом (шеф жандармов), потому что она, подобно ему, имеет полицейское, усмиряющее и приводящее все в порядок влияние на желудок.

* * *

Стихотворение «На выздоровление Лукулла» впервые было напечатано в журнале «Московский наблюдатель» в 1836 году. Стихотворение наделало много шума, читатели предполагали, что оно направлено против министра народного просвещения С. С. Уварова, который, став министром, отличился крайней беспринципностью и усилил цензурный гнет. Оскорбленный Уваров с той поры стал заклятым врагом Пушкина. Александр Бенкендорф в разговоре с поэтом попытался выяснить из первых уст, на кого конкретно направлено стихотворение. Александр Сергеевич обезоруживающе заявил: «На вас!» – и, видя недоумение усмехнувшегося графа, прибавил: «Вы не верите? Отчего же другой уверен, что это на него?».

* * *

Однажды, вскоре после сватовства Дантеса к сестре Натальи Николаевны, выходя из театра, Данзас встретил Пушкиных и поздравил Катерину Николаевну Гончарову с официальным статусом невесты. Пушкин по этому поводу сказал шутя Данзасу: «Ма belle soeur ne sait pas maintenant de quelle nation elle sera: Russe, Frangaise ou Hollandaise?!» [Моя свояченица не знает теперь, какой национальности она будет: русской, французской или голландской?!].

* * *

Князь Александр Васильевич Трубецкой во время танцев зашел в кабинет, все стены которого были увешаны рогами различных животных, убитых хозяином на охоте. Желая отдохнуть, князь сел и стал перелистывать какой-то альбом. Вошел Пушкин.

– Вы зачем здесь? Кавалергарду, да еще неженатому, здесь не место. Вы видите, – он указал на рога, – эта комната для женатых, для мужей, для нашего брата.

* * *

Однажды несколько человек избранного круга были приглашены в очень дорогой ресторан Доминика и угощались за столом на славу. Входит граф Завадовский и, обращаясь к Пушкину, говорит:

– Однако, Александр Сергеевич, видно, туго набит у вас бумажник!

– Да ведь я богаче вас, – отвечает Пушкин. – Вам приходится иной раз проживаться и ждать денег из деревень, а у меня доход постоянный – с тридцати шести букв русской азбуки.