Веселый мудрец. Юмористические повести - [93]

Бадя остановился только тогда, когда стал впереди всех — в первом ряду зрителей. Вытерев шкуркой взмокший лоб, бадя, заранее улыбаясь, приготовился смеяться.

Возле груды спелых, похожих на сковороды подсолнухов Пэкалэ и Тындалэ, как обычно, азартно спорили.

— Ставлю в заклад мою новую шапку, — кричал тоненьким голоском Тындалэ, — что ты не сможешь рассказать такую скучную-прескучную сказку, которая бы мне надоела.

— Расскажу! — горячился Пэкалэ. — Я сказок знаю уй-уй-уй — целую ropy!

— А я могу слушать любые сказки, хоть сто лет подряд! — смеялся Тындалэ. — И никогда не скажу «довольно»!

Однако недаром бадя Георге двадцать лет провел среди рыночной сутолоки. Как его ни интересовали Пэкалэ и Тындалэ, он нет-нет, да оглядывался вокруг, даже на цыпочки вставал, чтобы лучше видеть все, что происходит.

Он сразу же заметил, как появилась на дороге каруца с привязанным сзади большим псом.

На каруце лежали два бочонка. Таких каруц было сотни, и она бы не вызвала никакого любопытства бади Георге, если бы не одно обстоятельство: рядом с этой каруцей шли два полицейских и пятеро конвоируемых мужиков.

Но и это обстоятельство не заняло бы надолго внимания бади. Дело в том, что среди арестантов (бадя мог побожиться!) был человек, очень похожий на моша Илие, великого копача, и еще один, очень толстый человек.

— Давно я не видел, чтобы таких толстяков водили в полицейский участок! — пробормотал бадя Георге и начал выбираться из толпы зрителей. — А этот с усами — ну, родной брат моша Илие! Если бы не знал наверняка, что Илие находится сейчас в Олте, у себя дома, я бы мог подумать, что эго он.

И бадя Георге остановился в середине толпы с таким расчетом, чтобы видеть и слышать актеров и не упускать из виду конвой с каруцей.

Один из полицейских, заглядывая поверх голов зрителей, сказал громко:

— То ж наши Митикэ и Фэникэ!

Пэкалэ и Тындалэ в этот момент, как нарочно, так азартно и забавно спорили друг с другом, что и слов не стало слышно из-за смеха зрителей. Казалось, улыбаются даже широколицые подсолнухи, возле которых актеры разыгрывали сцену.

— Значит, — крикнул Пэкалэ, — как только ты скажешь «довольно», твоя шапка станет моей!

— Это я-то скажу «довольно»? — удивился Тындалэ. — Да ведь я могу слушать сказки тысячу дней подряд, а потом еще сто лет без отдыха.

— Ах, так! Ну, тогда слушай! — И Пэкалэ начал свою сказку: — Жил-был один бедняк. Собрал он урожай кукурузы, вылущил початки, зерно ссыпал в амбар до потолка до самого. А в амбаре под крышей щелка была. Влетел в ту щель шмель, схватил одно зерно и унес к себе. Ну конечно, похвастал перед другими шмелями кукурузным зернышком. Про щелку рассказал. Через час второй шмель прилетел в амбар, схватил зернышко и унес к себе. Ну, а потом третий пролез в щелку, схватил еще одно зернышко, унес к себе. Потом еще один шмель…

Это ты уже говорил, — нетерпеливо возразил Тындалэ, — что же дальше было?

— Ты меня не торопи, — обиделся Пэкалэ. — Я еще только-только начинаю… Потом еще один шмель прилетел за кукурузой и унес зернышко. А потом наступила ночь, когда шмели не летают. Но утром шмель был тут как тут! Он взял зернышко и унес к себе. Потом…

— Подожди, Пэкалэ, — зажал уши Тындалэ. — Но ведь ты об этом уже рассказывал! Мне интересно, что же было дальше!

— До тех пор, пока амбар не опустеет, я же не могу… — начал было Пэкалэ.

Но Тындалэ испуганно прервал его:

— Вот тебе моя шапка! Довольно! Хватит! У меня уже в голове жужжит от этих шмелей!

— Теперь у меня две шапки, — закричал Пэкалэ. — Я могу сразу в две шапки собирать монеты!

А Тындалэ зажимал уши и кричал: — Хватит! Опять шмель! Довольно!

— Держи его! — вдруг раздался крик полицейского, я кругом на мгновение стало тихо. — Держи его!

— Кого? — спросил Пэкалэ и схватил Тындалэ — Его? Держу!

Тревожная трель свистка повисла над базаром.

Толпа зашевелилась, распалась, схлынула.

Бадя Георге даже не успел заметить, как все произошло: оба полицейских-конвойных, хватаясь за сабли, метались вокруг каруцы, свистели, кричали, размахивали руками.

Четверо конвоируемых стояли возле каруцы: и толстяк, и тот, который так походил на моша Илие, и длинноногий, и еще один, пожилой. Как же выглядел беглец? А-а, неприметный мужичок, у которого из-под; шапки вылезали вихры! Гм, сбежал! А Пэкалэ и Тындалэ уже возле каруцы — видно, полицейские их знают, не гонят прочь… Тындалэ-то… перерезал веревку у пса! Пихнул пса ногой! Ого-го! Пес помчался как гончар!

— Держи! — заверещал краснолицый полицейский и, придерживая саблю, помчался за убегающим со всех ног псом.

— Стой! Куда! — закричал второй полицейский, но краснолицый даже не оглянулся

Так они и скрылись за углом дома — впереди пес, а за ним краснолицый.

А Пэкалэ подошел к волам, запряженным в каруцу, и уколол их чем-то. Бадя Георге даже глаза вытаращил от удивления. Волы взбрыкнули, рванулись в сторону, возница свалился в каруцу, а один из бочонков выпал на землю и раскололся.

Зеваки, которые окружали каруцу, отпрянули в сторону, и между ними стала расползаться большая красно-розовая лужа.

Один из волов громко замычал и резко рванулся к винной луже.