Вес в этом мире - [53]

Шрифт
Интервал

Работающий обогреватель разрежает воздух, водитель от этого тупеет, и езда становится опасной: не успеешь один раз клюнуть носом, как окажешься где-нибудь в кювете.

Я уезжаю сейчас же, не занудствуй.

Но ты ведь вся дрожишь…

Не настаивай. И не порти все еще больше. Пожалуйста.

А разве что-то испорчено? Ведь все хорошо.

Ладно, забудь.

Нет уж, скажи мне: что испорчено?

Послушай, я не останусь, ты понял? А сейчас оставь меня в покое. Все пришло к тому, к чему пришло; значит, все хорошо. И давай бросим все так, как есть.

Я люблю проникать в самую глубь вещей, и именно поэтому мне очень неприятно утверждение, что я якобы порчу или уже испортил все. Что конкретно я порчу, ты можешь объяснить?

Все. Все. Почему все должно заканчиваться вот так?

Значит, мы снова вернулись к тому, с чего начинали. Все твои слова насчет ясности, к которой мы пришли, были ложью. Ты что, любишь лгать?

Все мы лжем. И ты тоже лжешь.

Разумеется. Иногда приходится лгать, чтобы иметь возможность сказать правду.

Тебе приходилось так поступать?

Да, конечно, да. Я поступал так всегда, когда это было необходимо.

Наконец-то хоть что-то прояснилось.

И что же для тебя прояснилось?

Ты поступил так же и со мной, верно?

Не знаю, что ты имеешь в виду.

Твою ложь.

Я лгал тебе? Что за чушь.

Я права. Ты не ищешь истины — ты стремишься завладеть чем-то, что тебе необходимо, чтобы чувствовать себя сильным. Стремишься завладеть нашими душами — душами тех, кто окружает тебя и восхищается тобой. Что ты делаешь здесь?

Здесь? Дай-ка подумать. Наверное, стремлюсь завладеть простыми деревенскими душами?

Ты живешь здесь, спрятавшись, как в норе, и я еще не знаю, почему, но ты не выдержал, когда я оказалось рядом. Я спрашиваю себя: чего ради я приехала, если тебе было наплевать на мою проблему? Она интересует тебя лишь в той степени, в какой касается тебя. Господи, как она может касаться тебя? Что ты хочешь отнять у меня?

Твою душу. И твое тело, но тело можно взять, отдать и взять снова.

Это правда. Тебе нужна моя душа. Поэтому тебя выводит из себя мое стремление быть лучше, иметь какой-то вес в этом мире, заслужить самое себя. Это ведь убивает тебя, верно?

Относительно.

Да, ты меня использовал. И ты лгал мне. Теперь я это понимаю.

Не злись. Когда ты злишься, то начинаешь повторяться и становишься жутко упрямой. Давай еще раз заключим мир на этой сложной встрече, которую мы с тобой проводим, договорились?

В этой истории с твоим другом было что-то не так.

В какой? A-а, в той, что я тебе рассказал.

Не делай вид, что ты такой рассеянный. Да, в той истории, что ты мне рассказал. В истории о человеке с иссушенным сердцем — помнишь эту великолепную фразу?

Ты собираешься потянуть за нож, торчащий в ране. Я знаю тебя. Не делай этого.

Помнишь, я сказала тебе, в чем недостаток этой истории? Она как будто оборвана, обрезана, не знаю, помнишь ли ты, но думаю, что да, потому что тогда ты обиделся.

Не продолжай. Зачем бередить старые раны?

Теперь ты хочешь передышки?

Нет. Я хочу забвения.

Да, не могу не признать: у тебя действительно высокий класс.

Тогда оставь, не надо — хотя бы ради этого, и я отпущу тебя. Я не буду настаивать, только провожу, и все.

Если бы… но это бесполезно, потому что мы оба знаем. Зачем тебе молчать?

Мне так нужно. Это все. Уезжай. Уезжай.

Опять ложь. Опять молчание. Я не желаю принимать его. Ты втравил меня во все это. И даже в эти два дня меня втравил ты. Когда душа устает, ты отпускаешь ее, бросаешь в кипящий котел, как алые колдуны в старых сказках. Только я, наверное, упала не в котел, а мимо: думаю, несмотря ни на что, мне удалось не свариться заживо.

Пожалуйста, не говори глупостей. Я никогда не позволил бы тебе упасть в котел.

Теперь я не положила бы руку в огонь за то, что это правда, но, впрочем, не положила бы ее и ни за кого. Достаточно, что мне приходится сделать это за самое себя.

Не надо — даже ради себя. Не делай глупостей.

Глупость иногда накатывает на меня, но только временно. На самом деле, может, я и предпочла бы сейчас стать глупой, но уже поздно: что случилось между нами, то случилось.

Тогда замолчи и уезжай.

Не могу. Разве ты не понимаешь, что не могу?

Замолчи. Замолчи, не продолжай.

Сейчас, теперь? Теперь ты не хочешь, чтобы я продолжала?


Скажи мне правду: как умерла Сара?

У меня нет слов.

Пожалуйста, я прошу тебя.

Почему ты просишь меня сказать то, что уже знаешь сама?

Потому, что не могу поверить в это!


Так, значит, той любовницей была я, да? Господи боже, как же я была слепа.

Просто не повезло.

Ах, просто не повезло?! Мерзавец…

Да. Да. Не повезло. Несчастное стечение обстоятельств.

Два раза. Фаусто. Две попытки самоубийства.

Первая была шантажом.

Два раза, два раза. А тебе нужно было лгать мне и рассказывать мне эту историю. Тебе нужно было рассказать себе самому правду так, чтобы я не догадалась, верно? Зачем, для чего? Сейчас мне кажется, что в тебе есть что-то дьявольское. Но… как такое возможно?

О, ради бога, не преувеличивай.

Честное слово, мне жаль тебя.

Спасибо, в жалости я не нуждаюсь. Я предпочитаю жить по своему усмотрению. А ты, пожалуйста, не волнуйся.

Я не волнуюсь — я просто раздавлена.


Еще от автора Хосе Мариа Гелбенсу
Не загоняйте убийцу в угол

Основной вопрос классического детектива – «Кто убил?» – безнадежно устарел.Интересно другое – «За что убил?».Действительно – за что один немолодой респектабельный одинокий человек убил другого – столь же одинокого и респектабельного?!Местная судья Мариана, ведущая расследование, практически немедленно начинает подозревать, кто убил, – но снова и снова ломает голову, пытаясь отыскать мотив убийства…


Рекомендуем почитать
Жар под золой

Макс фон дер Грюн — известный западногерманский писатель. В центре его романа — потерявший работу каменщик Лотар Штайнгрубер, его семья и друзья. Они борются против мошенников-предпринимателей, против обюрократившихся деятелей социал-демократической партии, разоблачают явных и тайных неонацистов. Герои испытывают острое чувство несовместимости истинно человеческих устремлений с нормами «общества потребления».


Год змеи

Проза Азада Авликулова привлекает прежде всего страстной приверженностью к проблематике сегодняшнего дня. Журналист районной газеты, часто выступавший с критическими материалами, назначается директором совхоза. О том, какую перестройку он ведет в хозяйстве, о борьбе с приписками и очковтирательством, о тех, кто стал помогать ему, видя в деятельности нового директора пути подъема экономики и культуры совхоза — роман «Год змеи».Не менее актуальны роман «Ночь перед закатом» и две повести, вошедшие в книгу.


Записки лжесвидетеля

Ростислав Борисович Евдокимов (1950—2011) литератор, историк, политический и общественный деятель, член ПЕН-клуба, политзаключённый (1982—1987). В книге представлены его проза, мемуары, в которых рассказывается о последних политических лагерях СССР, статьи на различные темы. Кроме того, в книге помещены работы Евдокимова по истории, которые написаны для широкого круга читателей, в т.ч. для юношества.


Монстр памяти

Молодого израильского историка Мемориальный комплекс Яд Вашем командирует в Польшу – сопровождать в качестве гида делегации чиновников, группы школьников, студентов, солдат в бывших лагерях смерти Аушвиц, Треблинка, Собибор, Майданек… Он тщательно готовил себя к этой работе. Знал, что главное для человека на его месте – не позволить ужасам прошлого вторгнуться в твою жизнь. Был уверен, что справится. Но переоценил свои силы… В этой книге Ишай Сарид бросает читателю вызов, предлагая задуматься над тем, чем мы обычно предпочитаем себя не тревожить.


Похмелье

Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.


Птенец

Сюрреалистический рассказ, в котором главные герои – мысли – обретают видимость и осязаемость.