Весь этот рок-н-ролл - [25]
И вот в один из дней, когда все уже изрядно и всё тихо-мирно – именно то состояние, когда покой и думать о плохом не хочется, потому что в нем постоянно живешь, – Орландо что-то вздрючило, и он Михаила Федоровича своей свинчаткой в висок звездануть хотел. И по карманам пошерстить, и костюмчик его примерить, потому что на камуфляж уже почти никто не клюет. Осточертела людям незаконченная война. И та, предыдущая. И ни трупов, ничего. Изредка медальки какие-то находятся, а кому и за что, малоизвестно. Вот костюмчик Михаила Федоровича Орландо и глянулся. Да и заснет дедок наконец. А бабам его сказать: не было его, мол, вот и все подтвердят. И ведь подтвердят, подтвердят беспрекословно. И оторвы, кто еще минуту назад от слов Михаил Федоровича пел Happy birthday, mister Prezident, через стакан забудут его и за пятихатку пойдут отрабатывать свое место на свалке.
Но Михаил Федорович как-то лениво глянул на Орландо, и тот вдруг всхлипнул, опустил ремень со свинчаткой в пряжке и убрел в глубь свалки.
И вот ты, песик, как-то враз с Орландо… Теперь девок некому будет в узде держать. И к порядку призывать. А с другой стороны, кто девушку защитит, когда клиент оборзеет? Вот то-то и оно. А куда мы с тобой идем? Куда я в таком прикиде позорном сунусь? А бабок у меня… Тонны две, не более, должно быть. Все, что стертыми лопатками заработала. За пять лет, что в работе этой обретаюсь, с тех пор как Диззи меня после дискотеки задрал. У него это тоже по первости было, но целку сломать успел и тут же струхнул мне на подол. А платье новое было, я его на базаре у питайца сдернула, когда Диззи его в дальний конец контейнера за ботинками послал. И вот целка сломана, новое платье обтрухано, а вот того самого, когда вот сразу небо в бриллиантах, сладость невыразимая и сойти с ума – не было…
Я тогда поначалу Диззи за яйца подержала, такие пушистые, такие слабые, так их потискать хотелось, ну, наверное, как ребенка. И целовать, как ребенка… Мне даже плакать от нежности хотелось. И только я губами прикоснулась, как Диззи мне по роже заехал: мол, сучка ты распоследняя, и сколько у тебя уже во рту хренов перебывало. А я о хрене даже и не думала, я об ребенке думала, какого у меня не было и, наверное, уже не будет. Да и сама я им, ребенком, не была. Не помню себя совсем. Сказала мне мамка как-то, что после детдома я как-то сразу тут, а почему не где еще, так, наверное, так и надо. Кому-то – где еще, а мне – на свалке. И тут у Диззи хрен-то и встал. И он меня отодрал, как положено. И я не чтобы уж так, но как-то покойно внизу стало. Потом Диззи обратно захотел, а у меня к нему уже ничего, и я не хотела, а он мне полтинник кинул, а у меня тогда с деньгами плохо. Совсем. Так что, думаю, полтинник да и Диззи человек не чужой. А он еще «Амаретто» принес. Ну я и… Да мне и самой уже снова хотелось. Тело, оно требует. А свадьбы, чтобы чистой и невинной, у меня и быть не могло. Какая невинность на свалке? Так что мы с Диззи до утра… А там мамка его засекла, когда он от моего закутка отходил. А это ее территория. Да я и сама знала. Когда на свалке с малолетства, весь расклад сразу узнаешь. Опять же Орландо. Да и, если честно говорить, песик, хочется мне все время. Чего-то во мне не так, наверно, если все время…
Стой, песик, вот как раз сейчас-то мне не хочется… Ни за какие тыщи-перетыщи. Вот с Джемми – да… Но не совсем так, а как с яйцами Диззи… А потом – и всего. Я уж тебе говорила об этом… Слушай, песик, а куда мы идем? Что-то я, дура, иду за тобой и не спрашиваю… Ты меня к Джемми ведешь? Ну-ну, не буду спрашивать, ты же лучше знаешь. Раз ведешь. Хотя я и по запаху дойду. С другого конца земли.
Это ты меня куда привел, песик? Ух ты! Это же сауна дяди Мика. Меня как-то раз сюда с девушками привозили. ОМОН гулял. Только-только с Кавказа приехали. Ужас был один. Так-то ребята нормальные, не то что наша ментовка. Выпивка, жрачка, разговоры, а потом как выпили хорошо, так сразу – звери. Не то чтобы совсем звери, а еще сопливые. Головы у них детские. Им не к шлюхам, им бы к девочкам. В парк – на карусель, в комнату смеха и много-много мороженого. Вот тогда, может быть, человеческое и вернулось бы. А то, кто за голову держится и качается как болванчик какой, кто стонет, кто каждую минуту руки мыть бегает. И девушек не шворят, а пытают. С ревом каким-то. Как будто мстят кому. А ведь нас им на радость привели, а не на злобу. Неужто война, как думаешь, песик? Так зачем ты меня сюда привел, песик? Денежку заработать? Да не надо, песик, я уж как-нибудь себя до Джемми без этого донесу. Чистой. Я понимаю, песик, откуда у тебя деньги?.. Здравствуйте, дядя Мик… Нет, нет, я мимо шла. Вы меня с кем-то перепутали. Я же Джанис Джоплин со свалки. Меня ждете? Все свободно? Песик, что-то я не очень… Иду, иду… Да не надо, тетенька, я сама разденусь. Песик, как же так? Я же вся в синяках… Господи боже ты мой, сколько лет себя на свету не видела… Ужас… Смотреть нельзя спокойно. Кожа висит, как груди, глаз дурной, жопа вот-вот на пятки свалится, все – синее, а руки… Хоть бы их не было… Какой, на хрен, Джемми, размечталась шахна передраная… Через год-другой тебя уже чурки не возьмут, а еще через пару прибьют да там же на свалке бросят. И из первого же самосвала и засыпят. Пойдем отсюда, песик… Не судьба мне… Уже никуда не судьба. Кроме как назад. Ну да не первая, не последняя…
Гномы все маленькие, но есть среди них самый-самый маленький. Его зовут Вася. И этот маленький Вася оказался непобедимым богатырем, с которым даже огромный Волк не мог справиться. А почему? Читайте и узнаете! Художники: Татьяна Андреевна Морковкина, Ю. Кладиенко.
В книгу «„Самый маленький гном“ и другие сказки» вошли самые известные сказки писателя-сказочника Михаила Фёдоровича Липскерова: «Как Волк телёночку мамой был», «Самый маленький гном», «Живая игрушка», «Уважаемый Леший». Поступки героев сказок очень похожи на поступки людей: храбрые – трусливые, добрые – злые, любопытные и равнодушные, смешные и грустные. Художники книги – художники мультипликационного кино Ирина Кострина, Леонид Каюков.Для дошкольного возраста.
В книге собраны популярные сказки-мультфильмы для детей и взрослых известного писателя и сценариста М. Ф. Липскерова.
Необычайно сложный в своей простоте главный герой отправляется в сентиментальное странствие по новой старой Москве, к местам своей юности. Но каждый шаг дается ему с трудом, и не потому, что стар и ноги болят, а потому, что вокруг – этот безумный, безумный, безумный мир... И чем ближе цель, тем она кажется недостижимее, и выхода нет, и путешествие становится бесконечным, и это... конец?..
«Черный квадрат» – роман необычный, динамичный, хаотичный, эксцентричный... В нем нет сюжета как такового, зато в избытке хватает неуемной фантазии автора, колоритных персонажей и реально-нереальных событий, а также тонкой иронии, черного и просто юмора, а еще какого-то там гротеска и прочей всякой всячины.Главный герой Михаил Липскеров (не автор) – он же Михайло Липскеровский, он же Мигель Липскеровес, он же Моше – не молод не стар, не богат не беден, не добр не вреден, в общем, клевый чувак, – блуждает по лабиринтам времени, по Волнам памяти в поисках своей любви – Лолиты, она же..
Главному герою не дает покоя один вопрос: как с пользой распорядиться свободной четырехкомнатной квартирой жаркой ночью в Москве? Лет тридцать назад хватило бы и пяти минут. А сейчас… Дать объявление: очаровательный молодой человек 65 лет желает познакомиться с веселой девушкой без предрассудков для совместного времяпрепровождения?А что, если взять старую телефонную книжку и позвонить тем, кому не позвонил тогда (хотя обещал), кого недолюбил (а ведь хотел), с кем недоговорил (а должен был)?Вот она – многострадальная записная книжка с полуистертыми записями, вместившими столько событий.
Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.