Вервольф. Осколки коричневой империи - [101]

Американцы в Германии явили такую же жестокость, с какой обживали Дикий Запад, «освобождали» Филиппины или воевали во Вьетнаме. Единственным способом борьбы с партизанами они считали их беспощадное уничтожение. Расстрелы заложников и уничтожение собственности стали традиционными мерами реагирования даже на незначительные проявления сопротивления. Первая «акция возмездия» произошла 14 сентября 1944 года, когда войска Третьей армии США вошли в пограничную деревушку Валлендорф. Большинство жителей погибло во время штурма, но газеты Союзников почему-то написали, что это местечко было уничтожено в ответ на вылазки немецких партизан. Интересное наблюдение — Верховное командование Союзнических войск даже не попыталось опровергнуть эту ошибку. И это даже при том условии, что сотрудники отдела, занимавшегося психологическими аспектами военной пропаганды, были в шоке. Подобные заявления работали на нацистскую агитацию! Но командование отказалось дать опровержение. Очевидно, что американский генералитет намеревался заранее враждебно настроить солдат, вступивших на германскую землю: «Сопротивление? Уничтожить всех под корень!» Вот когда стал проявляться обобщенный и обработанный опыт нацистов.

Весной 1945 года солдаты Третьей армии получили приказ сжигать все дома, где были замечены нацистские «франктриеры». Подразделения Седьмой армии США получили установку уничтожать артиллерийским огнем любые здания, где засели немецкие снайперы, невзирая на то, были там мирные жители или нет. В некоторых городах американские офицеры предупреждали бургомистров, что в ответ на любой выстрел, на любую вылазку «вервольфов» их население будет подвергнуто усиленной бомбардировке. В Штуппахе (Северный Вюртемберг) жители подозревались в укрывательстве раненых немецких офицеров. Американское командование поставило ультиматум: выдать всех офицеров, либо все жители депортировались, а сам город уничтожался до основания. Позже тон изменился, но не в лучшую сторону. Депортации подлежали женщины и дети, а все мужское население — расстреливалось. В этой же самой области отставшим отрядом вермахта было ранено двое американских солдат. Американские власти по ошибке решили, что нападение совершили мирные жители. 18 апреля в ряде деревень была проведена карательная операция. В Северном Бадене американцы в ответ на вылазку СС-«вервольфов» сровняли с землей город Брухзаль.

По своей жестокости французы мало чем отличались от канадцев и американцев. Пожалуй, они даже превзошли их. Их поведение в Германии было весьма «специфическим». Они буквально мстили немцам за военное поражение 1940 года, за позорную оккупацию их страны. То, что французы были единственными, кто потерпел поражение от немцев, в корне психологически отличало их от русских, британцев, американцев и канадцев. Как отмечал один очевидец: «Они были никудышными завоевателями, что делало их еще более нервными и мстительными».

Во французской армии специально культивировались антинемецкие настроения. Когда французы вступили в Юго-Западную Германию, их появление вылилось в бесчисленные грабежи и насилие. Чтобы восстановить дисциплину в армии, которая в какой-то момент стала больше напоминать банду мародеров, французскому командованию пришлось прибегнуть к самым жестким мерам. Но репутация французских войск испортилась хуже некуда. Даже американцы считали их «плохими вояками, способными проявить себя лишь в пьянках и охоте за немками».

При этом не стоило забывать, что многие французские офицеры сами прошли через антифашистское Сопротивление. Они хорошо понимали психологию партизан и подпольщиков, равно как и принцип безжалостной борьбы с ними. Как ни странно прозвучит, но многие из этих офицеров полагали, что нацистский террор во Франции был очень эффективным. Именно поэтому они собирались взять на вооружение немецкие методы подавления Сопротивления. Они собирались скопировать нацистскую тактику и применить ее в отношении немцев. Это называлось «принципом Орадура».[7] Цели французского командования выходили далеко за рамки «жестких директив», принятых Союзниками. Это привело к тому, что в апреле 1945 года в адрес французов стала раздаваться критика даже от тех, кто настаивал на жестком варианте оккупационной политики в Германии. Самосуды над коллаборационистами и вишистами, казни тех, кто решался высказываться в пользу гитлеровского режима, возмущали даже американцев и канадцев.

Третьим фактором, в значительной мере предопределившим французскую оккупационную политику, было желание решить собственные социально-экономические проблемы (прежде всего голода и безработицы) за счет германских ресурсов. Эта практика стала развиваться Французским революционным правительством в 90-х годах XVIII века. К осени 1945 года «работу» в Германии нашло как минимум 300 тысяч французов. Если провести некоторое сравнение, то обнаружим, что к 1946 году на 10 тысяч немцев приходилось 118 французов, работавших на оккупационные власти. В то же время эта цифра у британцев составляла — 66 человек, а у американцев — 90 человек. Франция не считала нужным кормить своих соотечественников, предпочитая, чтобы это делала Германия. Подобная установка стала причиной многочисленных грабежей, творившихся на юго-западе Германии. Французы пришли сюда не спасти мир от нацизма, а «столоваться». В итоге все эти бесчинства привели к тому, что во французской оккупационной зоне смерть от недоедания среди мирного населения рисковала превратиться в «эпидемию». Голод среди гражданских жителей, вопреки досужим домыслам современных публицистов, был уделом не советской, а французской оккупационной политики.