Верум - [10]

В моей голове всплывает взгляд Элеаноры, то, как она смерила меня при встрече недобрым взглядом, и мне становится тяжело дышать. Что-то обрушивается на меня сверху, что-то темное, похожее на то, что я почувствовала тогда на трассе. Я кожей ощущаю его присутствие, это нечто наваливается на меня, впивается в мою кожу острыми когтями.

Я понимаю, это все абсолютно бессмысленно.

Что-то притягивает меня.

Меня тянет в старые покои моей матери.

И там я усаживаюсь в окружении всего, что составляет память о ней.

Глава 4

Комнаты моей матери выглядят так же жутко, как и остальная часть дома. На стенах нет никаких постеров, которые рассказывали бы о ее подростковом возрасте, ничего, что говорило бы о ее увлечениях, здесь нет даже розовых телефонов и плюшевых подушечек.

Апартаменты изысканно украшены, вокруг стоит тяжеловесная мебель в светлых тонах, а стены выкрашены в глубокий зеленый цвет. Массивная кровать накрыта несколькими слоями толстых одеял, таких же успокаивающе-зеленых.

Но это совсем не похоже на детскую, или на комнату подростка, или даже на комнату молодой женщины.

Здесь не чувствуется никакого духа молодости.

Но, несмотря на это, я чувствую во всем этом ее дух.

Не знаю почему.

Падая на кровать, я обнаруживаю себя окруженной окнами.

Они тянутся вдоль одной из стен, возвышаясь от пола до потолка. Сквозь них в комнату заливается свет уходящего дня, и я чувствую, будто меня выставили на всеобщее обозрение. Поднимаясь на ноги, я задвигаю шторы.

Теперь я чувствую себя в большей безопасности, но все-таки не совсем.

Мой багаж оставили около двери, поэтому я решаю им заняться. Я достаю оттуда кофты, расставляю свои туалетные принадлежности в шикарной ванной комнате, и, стоя здесь, на мраморной плитке, я могу детально восстановить в памяти образ мамы.

Она любила принимать ванну, а ванна здесь достойна королевы.

Я представляю, как она могла лежать здесь часами, сидя в воде и читая хорошую книгу, и от этого мои глаза наполняются слезами.

Ее больше нет.

И мне это хорошо известно.

Я распахиваю дверь в уборную, и на секунду, всего лишь на один короткий миг, мне кажется, что я улавливаю запах ее духов.

Она пользовалась одним и тем же парфюмом, кажется, все время, что я знала ее.

Здесь над туалетным столиком есть полочки, и на одной из них я вижу флакончик духов «Шанель».

Ее аромат.

Я прижимаю его к себе и вдыхаю, от чего мою голову заполняет огненный вихрь воспоминаний. Мамин смех, она печет печенье на кухне, ее улыбка, виднеющаяся из-за края книги, которую она читает.

С горящими глазами я ставлю флакон обратно на полку.

Это все равно не поможет.

Я развешиваю свои футболки, рубашки, кофты.

Раздается стук в дверь, и в помещение входит Сабина с чайником и чашкой на подносе.

– Я принесла вам немного чаю, – говорит она мне тихо, расставляя все на столе, – он вас взбодрит. Людям тяжело путешествовать.

Терять свою прежнюю жизнь – вот что по-настоящему тяжело для людей.

Но конечно же, я предпочитаю помолчать об этом.

Я только улыбаюсь и благодарю ее.

Она наливает немного чаю и протягивает мне.

– Это поможет вам расслабиться. Он очень успокаивающий.

Я делаю глоток, а Сабина тем временем обнаруживает мои пустые чемоданы.

– Я вижу, вы уже обосновались здесь. Эта комната совсем не изменилась с тех пор, как ваша мама покинула ее.

Я обхватываю чашку обеими ладонями, пытаясь согреть свои пальцы, в которых не осталось ни капли тепла из-за промозглости английского вечера.

– Почему мама уехала отсюда? – спрашиваю я, потому что она сама никогда мне об этом не рассказывала; она не говорила ровным счетом ничего о доме, в котором выросла.

Сабина замолкает, и когда я ловлю на себе ее взгляд, то понимаю, что она снова смотрит мне в душу, выскребая из нее все своими морщинистыми пальцами.

– Она уехала, потому что ей пришлось это сделать, – просто отвечает Сабина, – в Уитли ей было слишком тесно.

Этот ответ ни о чем мне не говорит.

Глупо было ожидать чего-то другого.

Сабина садится рядом со мной, поглаживая меня по колену.

– Здесь я тебя немного откормлю, – говорит она мне, – а то ты слишком худенькая, как и твоя мама. Ты отдохнешь и тогда сможешь… увидеть вещи такими, какие они есть.

– И как же это должно произойти? – устало спрашиваю я, внезапно чувствуя, как же сильно я на самом деле измождена.

Сабина смотрит мне прямо в лицо и коротко хохочет.

– Дитя, тебе нужно отдохнуть. Ты рассыпаешься на глазах. Пойдем. Приляг, поспи.

Она укладывает меня на кровать, укутывая одеялом до самого подбородка.

– Ужин в семь, – напоминает она мне, – а пока поспи.

Я пытаюсь.

Действительно пытаюсь.

Я закрываю глаза.

Расслабляю руки, ноги, все мышцы своего тела.

Но сон не приходит ко мне.

Наконец я бросаю свои попытки, распахиваю шторы и смотрю в окно.

Снаружи совсем стемнело, тихий вечер. Здесь так рано темнеет.

Деревья сгибаются под порывами сырого ветра. Холод пронизывает до костей. Даже сквозь стекло я чувствую это, обхватив себя руками и потирая плечи ладонями.

Я вся покрылась гусиной кожей.

Волоски на моей шее встают дыбом.

Мне кажется, что звезды насмехаются надо мной.

Поворачиваясь к ним спиной, я прохожу через комнату и беру с полки первую попавшуюся книгу.