«Вертер», этим вечером… - [21]
Орландо поднялся. Карола встала рядом с ним, и Ханс Крандам возглавил шествие в старый салон. На ходу Карола продолжила рассказ, начатый ее мужем. Остальные шли за ними. Резиновый наконечник палки Петера Кюна, соприкасаясь с полом, издал звук, похожий на чавканье вантуза.
— Эти факты из жизни других очень просты, — говорила Карола. — Юный студент, дальний друг семьи, втюрился в жену хозяина дома, у которого он поселился.
Они уселись в кресла. Крандам присел на корточки перед камином и чиркнул спичкой. Маргарет забросила ноги на подлокотник кресла и зевнула.
— Не обращайте на меня внимания, — сказала она. — Мне рассказывали эту историю всего лишь раз триста, и обычно для меня — это прекрасное снотворное.
Карола затянулась сигаретой.
— Ее звали Шарлота Хард, — продолжала она. — И именно ее Гёте изобразил в своем романе. Хильда — ее прямая наследница, она приходится ей праправнучкой.
В камине уже разыгралось пламя. Ханс отступил, и на фоне огня его силуэт превратился в мрачную тень. Еще одна характерная черта такого рода персонажей: вещи их обожали, эти люди были умельцами на все руки, и мир подчинялся им беспрекословно. Может быть, именно этот дар и соблазнил Каролу: Ханс Крандам принадлежал к миру приятных, надежных и практичных вещей, и этого было достаточно, чтобы сделать жизнь идеальной, а заодно и невыносимо скучной.
Он подвинул кочергой два полена и повернулся к сидящим в салоне.
— Карола забыла сказать, что и она, как, впрочем, и Маргарет — тоже самые что ни на есть прямые наследницы Шарлоты. Кстати, это многое объясняет, даже больше, чем можно себе представить…
Орландо явно ощутил, что Карола вновь напряглась.
— Думаю, господину Натале это не интересно…
В другом конце комнаты Маргарет Кюн, словно развлекаясь, снова скосила глаза. По лицу Крандама скользнула усмешка.
— Господин Натале, верите ли вы в наследственность?
Карола встала. Пламя окрасило трепещущими алыми отблесками левую половину ее фигуры.
— Почему вы спрашиваете об этом?
— Потому что я сам верю в нее тверже некуда; во всяком случае, она помогает мне объяснить, почему Карола может жить только здесь и ни в каком другом месте.
«Здесь, не здесь, какая разница? — подумал Орландо. — Повсюду с ней будешь ты, и поэтому переезжать нет смысла: в любом случае перед ее глазами всегда будет мелькать твоя проклятая инженерская рожа».
Все остальные сидели вдоль стен, образовывая что-то вроде правильного полукруга. Таким образом, он и Карола Крандам оказались на авансцене.
— Коньяку? — предложил Крандам. — Это настоящий коньяк, к тому же очень старый. Настоятельно рекомендую попробовать…
Орландо глядел ему вслед, пока тот не скрылся за ширмой из красного бархата. Оттуда донесся его приглушенный голос:
— У меня была должность в Кёльне, служебная квартира с видом на Рейн, с террасой, спускавшейся к самой реке, но Карола решила…
Толстые ковры заглушали звук шагов, однако Крандам умолк, словно инстинктивно почувствовав, что его жена только что вышла из комнаты…
Орландо тоже поднялся. Глаза стариков следили за ним. Холодные каменные глаза, пристальные взгляды маньяков. Даже глаза Ингрид Волленхаус перестали смеяться.
— Карола!
Она остановилась посреди холла, и он нагнал ее. В конце концов должна была наступить развязка. Какой-то студент в 1770 году попал в то же положение, и в этот момент Орландо Натале готов был поклясться, что у той женщины было точно такое же выражение лица, как сейчас у Каролы… Но студент следовал законам: он не отваживался поговорить с мужем, законным и признанным церковью супругом, и в этом была ошибка Вертера: он не хотел уводить жену у мужа. Но с тех пор прошли века, к тому же он не был мечтателем-ветрогоном, да и Альберт был всего лишь специалистом по регулировке карбюраторов инжекторного типа на экспериментальных двигателях. Много всего изменилось в них и вокруг них, поэтому, несмотря на присутствие стариков и ветхость декораций, История уже не могла повториться… На этот раз финал пьесы будет иной.
И вновь он ощутил прохладу ее рук в своих ладонях.
— Нужно уезжать отсюда, — прошептал он. — Не могу объяснить вам почему, но я уверен в этом. Я увезу вас, вы не должны здесь оставаться…
Отблески света и огня, пробиваясь сквозь приоткрытые двери, отражались в зеркалах и до блеска натертой мебели, плясали на их одежде. Платье Каролы расцветилось раскаленными искрами.
— Я сама это чувствую, — сказала она. — Всегда чувствовала… Что-то здесь не так… Увезите меня.
Пряди волос обвивали его пальцы. Именно благодаря этим вьющимся волосам Карола была для него великолепно осязаемой, как ни одна другая женщина. Отныне он не оставит ее ни на секунду. Далекие отблески горящих поленьев мерцали в ее глазах — два крохотных созвездия в изумрудном океане… Ее взгляд был полон любви, и, отражаясь в этом застывшем шторме, Орландо как никогда ощущал себя полным жизни, сил и огня. Ощущения бури и умиротворенности смешались в нем… Раньше он и понятия не имел, какое это счастье — найти кого-то, с кем хочется быть рядом всю оставшуюся жизнь. И когда он открыл это для себя, его переполнило блистательное и пестрое ликование. И причиной всему была женщина.
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Блестящая ироничная пародия на современное искусство, в которой сочетаются и легкий детектив, и романтичная любовная история, и эксцентричная философская притча о красоте, свободе и морально-этических нормах в творчестве.Считая себя некрасивым, а потому несчастным, молодой человек решает покончить жизнь самоубийством. Но в решающий момент ему на пути встречается художник, страдающий манией величия. Он предлагает юноше купить его тело и душу, чтобы сделать из него живую скульптуру, что принесет им обоим всемирную известность.
В безмятежной деревушке на берегу дикого острова разгораются смертельные страсти. Прекрасный новый мост, связавший островок с материком, привлек сюда и многочисленных охотников за недвижимостью, желающих превратить этот девственный уголок природы в туристический рай. Но местные владельцы вилл и земельных участков сопротивляются. И вот один из них обезглавлен, второй умирает от укуса змеи, третья кончает жизнь самоубийством, четвертый… Это уже не тихий остров, а настоящее кладбище! Чья же невидимая рука ткет паутину и управляет чужими судьбами?Две женщины, ненавидящие друг друга, ведут местную хронику.
Данвер, молодой судья, едет по поручению короля Франции в одну из провинций, чтобы проверить поступающие сообщения о чрезмерном рвении своих собратьев по профессии в процессах, связанных с колдовством. Множащиеся костры по всей Франции и растущее недовольство подданных обеспокоили Королевский двор. Так молодой судья поселяется в Миранже, небольшом городке, полном тайн, где самоуправствует председатель суда де Ла Барелль. Данвер присутствует на процессах и на допросах и неожиданно для себя влюбляется в одну необычную, красивую женщину, обвиняемую в убийстве своего мужа и колдовстве.Элизабет Мотш пишет не просто исторический роман.
Роман «Битва» посвящен одному из знаменательных эпизодов наполеоновского периода в истории Франции. В нем, как и в романах «Шел снег», «Отсутствующий», «Кот в сапогах», Патрик Рамбо создает образ второстепенного персонажа — солдата, офицера наполеоновской армии, среднего француза, который позволяет ему ярче и сочнее выписать портрет Наполеона и его окружения.