Вершины не спят (Книга 2) - [99]
Вот на что указывал Степан Ильич и напоминал при этом Иналу, что почти все примеры приведены им именно из работ Сталина, на которые так любит ссылаться Инал. «Но не думай, — замечал Коломейцев, — что если даже ты выучишь наизусть выступления Сталина, этого будет достаточно. Нужно хорошо знать жизнь, широко понимать ее, широко и бескорыстно служить делу революции...»
Это больше всего беспокоило Инала. Такое замечание казалось ему несправедливым. Если еще можно его обвинить в «головокружении от успехов», то можно ли отказывать ему в бескорыстном стремлении освободить Кабарду от религиозных и шариатских предрассудков? Он деликатно напоминал Коломейцеву о другом известном Постановлении ЦК партии по вопросу о свободе вероисповеданий.
— Ты же вспомни, — говорил Инал Степану Ильичу, — в том документе речь идет о церквах, но о мечетях там ничего не сказано.
На эти слова Степан Ильич только усмехнулся.
— Вот как, — проговорил он. — Теперь больше, чем когда бы то ни было, я вижу, что тебе надо учиться. Иное наступает время, и революции теперь нужна не только энергия, которой у тебя так много. Это признавал и Казгирей. — Степану Ильичу вспомнилось письмо Матханова, он помолчал и продолжал задумчиво: — Теперь нужна еще и мысль. Нужна, как никогда. О, как нужна! Вступаем в сложное время. Все мы везде и всегда должны думать — и в этом опять-таки был прав Казгирей... Подумать только, нет Казгирея... Астемир хорошо сказал: разбойная пуля вырвала живое мясо...
— Эта пуля предназначалась мне, — мрачно и как бы в свое оправдание проговорил Инал.
— Эта пуля могла поразить любого из нас, — отвечал Коломейцев. — Она будет грозить нам до тех пор, покуда агрогорода не станут всеобщим достоянием, и все дело в том, как достичь этого всерьез... Вот ты спрашиваешь: о чем завтра говорить? Об этом и говори. Нужно, чтобы люди поняли, что и мы не удовлетворяемся одним агрогородом. Ты называешь его книгой. Пусть так. Но твоя книга раскрыта для немногих, а нужно, чтобы подобные книги были в руках у всех. Вот тогда и не будут в нас стрелять. Это и должно составлять нашу главную заботу. Пусть это понимают и Шруков, и Тагир Каранашев, и Лю, сынок Астемира... А то вот твой Тагир докладывает мне, в каком порядке он предполагает пустить процессию: сначала грузовые машины с хором певцов и с флагами, потом трактор с тягачом, а в хвосте подводы и арбы. Но разве в этом суть? Тебе и самому, видимо, смешно. Смеешься. Конечно, смешно. Об этом ли надо думать, о таком ли порядке? Тагир говорит: «Будет красиво, все пройдут под аркой; главное, не нарушить порядок, а то тут много разных жалобщиков и клеветников». Нет, товарищи, думайте о другом порядке, о порядке чувств у людей, о порядке в их головах и душах, о порядке в их домах, а не только о порядке демонстрации! Подумай, Инал, что пережил и что переживает твой народ — разве легко человеку вживаться в социализм? Вот Казгирей... все он, наш дорогой, незабвенный Матханов... он все это понимал и прежде всего думал об этом... Пойдем-ка, Инал, посмотрим еще разок на его могилу, завтра на демонстрации будет уже не до этого.
— Почему только демонстрация, — улыбнулся Инал, — не демонстрация — социалистическая унаиша. Это сам Каранашев придумал.
— Социалистическая унаиша? Ну что ж, это выражение неплохое, можно принять, — развеселился и Степан Ильич. — Унаишу я видел не раз. Если не ошибаюсь, это первый приход невесты в ее новый дом. Я не против унаиши. Что хорошо, то хорошо. Что красиво, то красиво. Но когда невеста переступает порог нового дома, то это ведет только к переменам в семье, а мы меняем жизнь всего народа. Это потруднее. Нам нужен другой пир. И, как говорят у вас, вероятно, придется немного опалить усы тем, кто слишком лихо и беспечно их закручивает, кое-кого накормить перцем. Может быть, это отрезвит их...
Инал и Степан Ильич снова пошли среди старых могильников. Уже совсем стемнело. Инал старался вести Степана Ильича по ровным местам, в обход густых зарослей. Степан Ильич продолжал говорить вполголоса:
— Не надо преподносить агрогород в пол- сотню домов целому народу как большой скачок вперед, не надо было бы по этому поводу устраивать торжества и празднества...
Инал покорно слушал, но внутренне не соглашался. Ему не хотелось отказаться от любимой своей мысли: ведь есть не только простые учебники, есть даже специальные учебники для слепых, а неграмотный человек все равно что слепец. Значит, ему нужна особая книга, чтобы он видел, куда Инал его зовет.
— Все подготовлено, Степан Ильич, отменить невозможно, — тихо возразил он.
Степан Ильич между тем уже обдумывал, нельзя ли использовать этот случай и самому обратиться с речью к народу, а в том числе и к тем, кто, поддавшись антиколхозной агитации, оставил насиженные места, ушел в горы. Пусть старики горцы, совесть народа, возьмут на себя возвращение заблуждающихся. Степану Ильичу вспомнился давний случай, когда в семнадцатом году по совету Кирова горцы-старики послали своих людей в кавказскую Дикую дивизию, чтобы остановить ее, не пустить в Петроград для подавления революции. Можно было бы, прикидывал Коломейцев, послать в горы Астемира, ему поверят.
В романе — «Восход луны» — Алим Кешоков рассказал о сложностях современного арабского мира, о столкновениях пережитков прошлого с прогрессивными силами. Это — роман политический. И одна из главных его тем — палестинская проблема. Агрессоры пытаются лишить палестинцев их национальных святынь, их истории и даже родных земель. Роман А. Кешокова «Восход луны» — взволнованное произведение о борьбе палестинского народа за свои человеческие права, за свою национальную независимость. Публицистический пафос романа вызывает у читателя чувства гнева и сострадания, гуманности и справедливости.
В романе отображен героический период в жизни родной автору Кабарды — лето — осень 1942 года, когда фашисты рвались к Кавказу.Тема произведения — мужество, стойкость, героизм народа, проявленные в тяжелые дни немецкого наступления.
АЛИМ КЕШОКОВВероятно, человек этот уже много лет не садился на коня, не держал в руке молнию клинка. И все-таки, когда думаешь об Алиме Кешокове, народном поэте Кабардино-Балкарии, образ всадника неотступно преследует тебя. И не потому только, что этот образ присутствует едва ли не в каждом произведении писателя, будь то поэма, коротенькое стихотворение, пьеса или большое прозаическое полотно. Это можно было бы отнести на счет сыновней дани горца традиционным мотивам. Но в творчестве Кешокова образ всадника надобно понимать и глубже и шире: это вечное, и притом стремительное, как бег скакуна, движение, без которого ни сам поэт, ни его герои, которым автор доверительно сообщает самые сокровенные думы свои, попросту немыслимы.До Октября, как известно, кабардинцы не имели своей письменности.
Разнообразие природных ландшафтов Ростовской области, богатства ее недр и вод, животного и растительного мира — тема этой книги. Рассказывая о донской природе, авторы знакомят читателя с проблемами ее охраны, мерами восстановления, с задачами, которые в связи с этим встают перед наукой, производством, каждым жителем области.Рассчитана на массового читателя, в том числе на старшеклассников, на всех, кому дорога природа родного края.
В романе «Белая птица» автор обращается ко времени первых предвоенных пятилеток. Именно тогда, в тридцатые годы, складывался и закалялся характер советского человека, рожденного новым общественным строем, создавались нормы новой, социалистической морали. В центре романа две семьи, связанные немирной дружбой, — инженера авиации Георгия Карачаева и рабочего Федора Шумакова, драматическая любовь Георгия и его жены Анны, возмужание детей — Сережи Карачаева и Маши Шумаковой. Исследуя характеры своих героев, автор воссоздает обстановку тех незабываемых лет, борьбу за новое поколение тружеников и солдат, которые не отделяли своих судеб от судеб человечества, судьбы революции.
Повесть «У Дона Великого» — оригинальное авторское осмысление Куликовской битвы и предшествующих ей событий. Московский князь Дмитрий Иванович, воевода Боброк-Волынский, боярин Бренк, хан Мамай и его окружение, а также простые люди — воин-смерд Ерема, его невеста Алена, ордынские воины Ахмат и Турсун — показаны в сложном переплетении их судеб и неповторимости характеров.
Книгу известного советского писателя Виктора Тельпугова составили рассказы о Владимире Ильиче Ленине. В них нашли свое отражение предреволюционный и послеоктябрьский периоды деятельности вождя.
Почти неизвестный рассказ Паустовского. Орфография оригинального текста сохранена. Рисунки Адриана Михайловича Ермолаева.
Роман М. Милякова (уже известного читателю по роману «Именины») можно назвать психологическим детективом. Альпинистский высокогорный лагерь. Четверка отважных совершает восхождение. Главные герои — Сергей Невраев, мужественный, благородный человек, и его антипод и соперник Жора Бардошин. Обстоятельства, в которые попадают герои, подвергают их серьезным испытаниям. В ретроспекции автор раскрывает историю взаимоотношений, обстоятельства жизни действующих лиц, заставляет задуматься над категориями добра и зла, любви и ненависти.
В основу произведений (сказы, легенды, поэмы, сказки) легли поэтические предания, бытующие на Южном Урале. Интерес поэтессы к фольклору вызван горячей, патриотической любовью к родному уральскому краю, его истории, природе. «Партизанская быль», «Сказание о незакатной заре», поэма «Трубач с Магнит-горы» и цикл стихов, основанные на современном материале, показывают преемственность героев легендарного прошлого и поколений людей, строящих социалистическое общество. Сборник адресован юношеству.