Вершина Красной Звезды - [14]

Трамп красава! Всего за сутки умудрился сделать ей визу во французском посольстве. Вера тоже актриса! Я матерюсь про себя. Конец ей. Я не я буду, если… А что собственно, если?!

— Ну предала она нас — успокаивающе кладу я руку на плечо Клаймича — Не она первая, не она последняя. Григорий Давыдович, с этого корабля спрыгнуть не получится.

— Меня родственники в Израиль зовут — с заминкой произносит директор — Обещают хорошую должность в Израильском филармоническом оркестре…

— Езжайте! — пожимаю я плечами — Держать не буду. Только потом… Когда мы дадим первый концерт в Белом доме…

— Как в Белом доме? — открывает рот Клаймич.

— А вот так — подмигиваю я директору — Картер сам мне предложил…

У меня с коньяка слегка развязался язык, чувствую, что понесло. Как говорится, «кто не врет, тот спокойно живет».

— Потом жалеть будете, что так не вовремя бросили нас.

Клаймич обалдело смотрит на меня, вытирает лоб шелковым платком. Сигарета тлеет — вот-вот пальцы обожжет. В воздухе повисает мхатовская пауза.

— С Верой я решу вопрос — усиливаю я напор — Ответьте только: вы со мной?

— Куда ж я денусь с этой подводной лодки — наконец, отвечает мне директор фразой из моего же анекдота — конечно, я с тобой.

Когда я объявляю коллективу об «отпуске» Веры и ее неожиданном отлете в Париж, в холле на несколько секунд воцаряется тишина. В глазах людей изумление вперемешку с недоверием: «а что, так можно?!» Лишь Альдона тревожно смотрит на меня, понимая, что произошло нечто неординарное, и никакой демократией здесь не пахнет. Но я уверенно демонстрирую народу полное спокойствие и хорошее настроение, так что причин для беспокойства у коллектива вроде бы и нет.

— Даю всей группе те же две недели на отдых, на поездку домой и устройство личных дел. Музыкантам только десять дней. Потом мы садимся в студии, готовим репертуар к гастролям в США. Как всегда, добавим еще 3–4 новых песни.

— Идеи уже есть? — деловито интересуется Клаймич. Ну, вроде отпустило мужика…

— Конечно, есть! С музыкальными темами я вполне определился, сейчас тексты к ним в голове сочиняю. Хвалиться пока не буду, но надеюсь, что это будущие хиты. Тьфу-тьфу-тьфу! — стучу я по подлокотнику.

Суеверный Клаймич повторяет мой жест. За ним стучат по дереву все остальные. Настоящая «коза ностра»! Глаза у музыкантов тут же загораются интересом. И это отлично. Сейчас самое оно — переключить внимание людей с сомнительных новостей о Вере.

Нет, а чего? Мысли о том, что именно нам необходимо добавить в репертуар для Штатов, у меня и правда уже есть. Одна вещица будет забойная, вторая лиричная, третья с сахарком — все как любит американская публика. Аранжировки сделаем в нашем узнаваемом стиле, но при этом попробуем представить американцам совершенно новое направление. Нужно бы осторожно проверить их реакцию. От диско там тоже уже устали, всем хочется чего-то новенького. Даже Би Джис это наконец-то поняли, и начали писать песни на продажу. Вот Стрейзанд с их «Woman in Love» через полгода обязательно подвинет нас с первой строчки в хит параде. Переживаю ли я? Нет, это хоть и неприятно, но вполне ожидаемо. Иначе придется американский журнал Billboard срочно переименовывать в Каталог популярных песен «Red Stars». Шутка.

— Во избежание лишних вопросов от прессы и японских фанатов, мы нашу Сашу слегка замаскируем под Веру. Этим у нас займется Света и Татьяна Леонидовна. Нужно будет придать ей сходство, чтобы никто не заметил временной подмены — черные очки и все такое прочее. Понятно?

Дождавшись кивка, продолжаю.

— Спокойно проходим на посадку. Брифинг будет совсем коротким, я один его проведу. Поблагодарю японцев за теплый прием, пообещаю приехать еще раз. Все понятно?

Народ растерянно кивает. Хорошо, что в нашем коллективе нет привычки, оспаривать мои решения. Что бы не думал Веверс о моем стиле руководства, но это так. А единственная возмутительница спокойствия летит сейчас в Париж навстречу приключениям, которые она нашла на свою шикарную попку.

— Ну, и в завершении, как всегда анекдот на музыкальную тему, для поднятия настроения перед отправкой в аэропорт — улыбаюсь я

«— Молодой человек, а вы не басист случаем? — спрашивает один музыкант другого.

— Да, а как вы догадались?

— У вас глупое лицо!

— Что-о?! Да у вас у самого глупое лицо!

— Ну, правильно… Я же тоже басист.»

Народ взрывается хохотом, Ичиро обеспокоенно заглядывает в холл. Может в Японии и не принято так громко ржать, но мы русские такие. Пользуясь моментом, вытаскиваю его на середину и искренне благодарю Ичиро за заботу о нашем коллективе. Народ поддерживает меня аплодисментами, Клаймич приносит припасенный заранее презент — тот самый посольский сувенирный набор русской икры. Наши все бросаются его обнимать и тискать, и Ичиро, растроганный таким теплым прощанием, кажется совсем не против нарушения всех правил японского этикета. Потом мы делаем коллективное фото на память, где Ичиро у нас стоит в центре группы с Хатико на руках. Щенок сегодня с утра ведет себя беспокойно, видимо чувствует общее волнение перед отъездом.

Наконец, мы покидаем Нью Отани. Внизу оставляем запись в книге почетных гостей, потом фотографируемся на прощанье с персоналом. Бросаем прощальный взгляд в панорамное окно автобуса на наше пятизвездное временное пристанище. Нам здесь было здорово… Ну почти здорово.