«Верный Вам Рамзай». Книга 2. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1939-1941 годы - [39]
26 августа японское правительство дало указание своему послу в Берлине Осима Хироси вручить руководству страны пребывания протест по поводу подписания германо-советского пакта о ненападении, охарактеризовав его как «противоречащий секретному соглашению, приложенному к Антикоминтерновскому пакту»:
«1. Правительство Японии поняло заключение пакта о ненападении таким образом, что оно окончательно аннулировало теперешние переговоры о пакте трех держав.
2. Японское правительство заявляет, что заключение Германии с Россией пакта о ненападении является серьезным нарушением сепаратного соглашения, связанного с “Антикоминтерновским пактом”, между Японией и Германией. Поэтому оно выражает строгий протест немецкому правительству»[141].
Осиму принял Вайцзеккер, который, действуя по личному указанию министра, отказался обсуждать протест по существу, заявив, что в неуспехе переговоров виноват лично Арита, а затем «неофициально, но как друг и товарищ» посоветовал послу… вообще не вручать ноту, дабы не усугубить и без того напряженное положение и не испортить окончательно отношения двух стран, над укреплением которых они оба немало потрудились. Статс-секретарь порекомендовал прогермански настроенному Осима задержать передачу протеста и подумать над тем, что сообщить в Токио. Посол принял «товарищеский совет», официально проинформировав Гитлера и Риббентропа о протесте только 18 сентября, по окончании польской кампании, когда явился с поздравлениями по этому поводу[142]. Он сказал статс-секретарю германского министерства иностранных дел Эрнсту фон Вайцзеккеру: «Как вам известно, в конце августа я отказался выразить резкий протест, как мне это поручило сделать японское правительство. Но я не мог действовать наперекор этому предписанию, поэтому я только телеграфировал, что последовал приказу, и ждал конца польской кампании. Я полагал, что этот шаг тогда не будет так важен…»[143].
В обстановке военного и политического поражения возглавлявшийся Хиранума Киитиро кабинет министров вынужден был сложить с себя полномочия. «Поскольку в Европе создалась новая, сложная и запутанная обстановка, — дал объяснения Хиранума, — … возникла необходимость в отказе от прежней политики и в выработке нового политического курса… Полагаем, что в данный момент первоочередной задачей является поворот в политике и обновление состава кабинета»[144].
Причиной провала политики правительства и коллективной «потери лица» явилась приверженность Хиранума и Арита «дипломатии разведенной туши», «то есть нежелание принимать какие-либо определенные решения, связывать себя обязательствами и брать на себя ответственность»[145].
Антикоминтерновский пакт, заключенный в бытность Арита министром иностранных дел и официально провозглашенный одной из основ японской внешней политики, умер — если не по букве, то по духу, хотя политика Японии по отношении Коминтерна оставалась неизменной[146]. Теперь Японии предстояло перед всем миром определить свое отношение к союзникам по этому договору.
«Пакт о ненападении» посеял в Токио серьезные сомнения относительно политики Германии как союзника Японии. Есть все основания считать, что возникшая в «оси» Токио — Берлин трещина впоследствии привела к тому, что Япония не пожелала безоглядно следовать за Германией в агрессии против Советского Союза[147].
По оценке Сиратори Тосио, посла Японии в Италии, «теперь общим “врагом номер один” вместо России стала Англия. Улучшение японо-советских отношений будет на пользу Германии, потому что ослабит Англию и может предотвратит вмешательство США в конфликт»[148].
На смену кабинету Хиранума пришло правительство во главе с генералом в отставке Абэ Нобуюки, которое 4 сентября заявило о «неучастии в европейской войне». Комментируя сложившееся положение и заявления Абэ, японская пресса отмечала, что «война в Европе означает уход или по крайней мере кардинальное ослабление позиций Англии и Франции в Азии, открывая путь японской экспансии (прежде всего в Китае). Передовая статья газеты “Мияко” 7 сентября решительно заявила, что “неучастие Японии в европейской войне” должно компенсироваться “неучастием” европейских держав в конфликтах в Азии»[149].
13 сентября был опубликован правительственный документ «Основы политики государства», в котором указывалось: «Основу политики составляет урегулирование китайского инцидента. Во внешней политике необходимо, твердо занимая самостоятельную позицию, действовать в соответствии со сложной международной обстановкой… Внутри страны сосредоточить внимание на завершении военных приготовлений и мобилизации для войны всей мощи государства»[150].
В Токио начинали осознавать, понимали, что в данный момент Японии не под силу военное соперничество с СССР один на один. Стало очевидным и то, что основной союзник Японии — Германия намерена в обозримом будущем поддерживать мирные отношения с Москвой. Такие отношения с соседом на севере были выгодны и для Токио, по меньшей мере, на период войны в Китае и укрепления мощи армии и флота. При этом японское руководство не могло не убедиться во время хасанских и халхин-гольских событий в стремлении Москвы избежать вовлечения в большую войну с Японией.
