«Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы - [397]

В случае, если я действительно отстранена от работы, я ничего не скажу на это, но мне это ужасно больно. Для того, чтобы успокоить свое сердце я очень хотела бы, если возможно, узнать действительные причины увольнения.

С коммунистическим приветом — подпись.

17.12.37».

О том, что Куусинен была совсем далека от понимания сути разведывательной деятельности, наиболее выпукло свидетельствуют сами ее рассуждения: «Моя квартира помещалась против генштаба, что давало мне возможность делать много наблюдений: через свое окно я могла считать всех солдат, которых они отправляли на войну, могла даже фотографировать любого из этих солдат». Вместе с тем такое место проживания могло дать много, если бы в Центре нашли нужным ее проинструктировать и если бы Зорге смог уделить этому внимание. Проживая напротив генерального штаба, Куусинен могла докладывать об изменении характера деятельности сотрудников штаба, что могло позволить прийти к обоснованным выводам о подготовке (или начале) все той же мобилизации.

Легализационная деятельность «Ингрид» представляет несомненный интерес и заслуживает положительной оценки. Приобретенное ею общественное положение, развитие интересных связей и знакомств создавали предпосылки для успешного развертывания основной — вербовочной — деятельности. Хотя утверждать, что такие вербовки последуют, нет никаких оснований. Более того, среди окружения Куусинен могли быть и подставы японской контрразведки.

Занимая особое место в резидентуре «Рамзая», «Ингрид» была для него «инородным телом». Описывая в докладе встречи и взаимоотношения с Зорге, она выражает недоумение и неудовлетворенность. Отношение «Рамзая», вызывавшее у «Ингрид» недоумение, нетрудно объяснить: в 1936 году Зорге имел вполне оформившуюся разведывательную организацию, две японские группы и германских «друзей» из посольства. Обработка получаемых материалов, шифровка, официальная журналистская деятельность и работа для германского посольства — все это создавало серьезную нагрузку, с которой «Рамзай» едва справлялся. Об этом он неоднократно писал в Центр, прося дать ему помощника. Вместо этого к нему присылают «Ингрид», предлагая ему руководить ею, хотя практические возможности для такого руководства были весьма ограничены, учитывая специфику связей «Ингрид»; ему предлагают ежемесячно встречаться с ней, хотя эти встречи, мало совместимые с официальным положением и «Рамзая» и «Ингрид», создают неоправданный риск для обоих. Сведения «Ингрид», получаемые из случайных источников, не представляют интереса для «Рамзая», имеющего систематически поступающую информацию.

Распоряжение Центра о встречах с «Ингрид» и руководстве ее деятельностью он выполняет формально, чувствуя никчемность этой связи и расценивая ввод Куусинен в резидентуру как одно из проявлений непродуманности и непоследовательности решений Центра.

Уиллоуби приводит следующие высказывания Зорге, изложенные в его показаниях: «Женщины абсолютно непригодны для агентурно-разведывательной работы. Они не имеют никакого понятия о политических и других подобных делах, и я никогда не получал от них удовлетворительной информации.

Поскольку они были бесполезны для меня, я не использовал их в своей организации, даже женщины, принадлежащие к высшему классу, не имеют никакого понятия о том, что говорили их мужья, и поэтому являются весьма бедными источниками информации.

По-моему, ни одна женщина на свете неспособна к агентурной деятельности».

Но едва ли эти слова следует принимать за чистую монету. Еще в Шанхае «Рамзай» широко пользовался агентурными услугами Агнессы Смедли, Урсулы Гамбургер, имел весьма ценного агента-женщину, китаянку «Марианну» — № 801 (в последующем № 501), в Токио имел в составе своей резидентуры и положительно оценивал Маргит (Маргарет) Гантенбайн («Гертруду»), Эдит Вукелич, Анну Клаузен. Скорее всего, показания, отрицающие возможность использования женщин в агентурной разведке, были даны «Рамзаем» с целью оградить от подозрений и избавить от полицейских преследований его многочисленных знакомых женщин, которые действительно не имели никакого отношения к его агентурной деятельности.

«Справка на бывшего агента РУ КУУСИНЕН Айно Андреевну

В 1935 г. брат Куусинен — Кангае Вайно, бывший директор Комвуза в Петрозаводске, был арестован. В своем заявлении по этому вопросу Куусинен пишет, что она его мало знала, т. к. рассталась с ним, когда ему было 9—10 лет, и затем виделись только три раза в течении 17 лет. Заявляет, что если бы он оказался врагом партии и СССР, то она сама могла бы его застрелить, т. к. ей дороже всего партия.

За период пребывания на работе в РУ Куусинен почти все время провела на зарубежной работе, не принимая никакого непосредственного участия в жизни и работе парторганизации РУ, ввиду чего, как член партии осталась совершенно неизученной.

Оценку ее работы в РУ дать трудно, т. к. все ее командировки не доводились до конца и носили лишь подготовительный характер. Уволена из РУ в 1937 г. по политическим мотивам, и в том же году арестована органами НКВД.

Начальник 1 отделения полковник ПОПОВ.