Вернувшийся - [21]

Макару, совсем недавно вывалившемуся из своего донельзя прагматичного мира, было смешно на это смотреть и еще смешнее слышать, но усилием воли он подавил неуместное веселье.

Тем временем тролль поджег стружку в нескольких местах, и по маслянистой поверхности заплясали сперва робкие, но все увереннее разгорающиеся язычки пламени.

Сверху на стружку был насыпан еще один слой угля, несколько тоньше, чем предыдущий.

– Раздувай! – сразу же последовала команда Макару, и парень принялся усердно орудовать мехами.

– Не так быстро. – Справа подошел тролль и немного притормозил движения рук. – Плавнее и медленнее. Вот так.

Поваливший из очага дым на удивление легко втянулся в вытяжной зонт, и воздух в кузне остался чистым. Через пару минут угли, насыпанные на стружку, начали алеть, затем пламя прорвалось наружу, и топливо окрасилось в желто-оранжевый.

– А вот теперь давай побольше воздуха, – скомандовал гном и, когда Макар начал что есть сил орудовать мехами, а из очага повалил нестерпимый жар, досыпал еще угля. – Инструмент тоже должен передавать жар нашего сердца будущему мечу, чтобы тот чувствовал питаемую к нему любовь! – С этими словами на новый слой угля были возложены оба молота и молотки поменьше.

Когда и этот слой угля раскалился и прорывающееся пламя принялось жадно лизать металл инструмента, грозя перекинуться на рукояти, гном с троллем четкими движениями выхватили молоты и водрузили на их место слиток.

– Вэн, смени! – Очередная команда гнома, и Макара оттеснила от мехов массивная туша тролля.

Только сейчас парень с Земли заметил, что ладони жжет от непривычной работы, а лицо заливает пот. Поданное гномом полотенце было воспринято почти как билет домой, а кружка воды – как бокал «Каберне Совиньон» урожая 1941 года.

Через десять минут гном вновь отправил Макара за меха, а Вэн-Вэя – на улицу за новой порцией угля. Краем глаза Макар видел, как металлическая чушка начинает алеть. Время от времени гном брал слиток клещами и переворачивал на другой бок.

Наконец, спустя еще десять минут, Хардон выхватил из очага светящийся оранжевым светом слиток и кинул на наковальню. Тролль уже стоял рядом с молотом наготове.

– Передохни пока, – едва успел разобрать Макар, прежде чем кузню наполнил грохот ударов металла о металл.

А затем завертелось. В умелых руках гнома металлический слиток то нырял в очаг на раздутые Макаром угли, то прыгал на наковальню, постепенно меняя форму под тяжелыми ударами тролля. В эти мгновения парень с Земли жадно пил воду и утирал обильный пот. И все заново: раздуваются принесенные Вэн-Вэем угли, раскаляется чушка, стучат молоты.

И Макар, никогда даже не наблюдавший за работой кузнеца, внезапно поймал себя на мысли, что тоже делает все четкими и отточенными до скупости движениями. Он словно стал шестеренкой в загадочном гномьем механизме. Он каким-то десятым чувством знал, когда надо подать на угли больше воздуха, чтобы достичь нужной температуры, когда Хардону понадобится другой молоток-ручник или сменные клещи, а то и вовсе полотенце – стереть обильный пот и промочить бороду.

Параллельно работала еще одна шестеренка гномьего механизма по имени Вэн-Вэй. Тролль орудовал огромным молотом, нанося удары по заготовке то справа, то слева. Когда постепенно удлиняющаяся и принимающая форму меча чушка остывала, Хардон перекладывал ее с наковальни в печь. Тотчас Вэн-Вэй откладывал кувалду и убегал на улицу. Возвращался с углем, подкидывал его в очаг, ворошил, а затем снова брался за молот.

В какой-то момент Макар заметил, что кузнецы перестали удлинять и формировать заготовку, а принялись ее расплющивать, превращая в блин. Очень хотелось спросить, зачем они это делают, но кричать из-за горна, одновременно работая мехами, он уже пробовал и повторять не хотел. Легкие мгновенно наполнялись нестерпимым жаром, а партнеры по кузнечному делу все равно его не слышали, усердно работая молотами.

Решил отложить вопрос до ближайшей передышки, но тут в памяти всплыла совсем уж не понять как там оказавшаяся информация. Подобным образом японские самураи изготавливали свои катаны. Ковали слиток до толщины листа, сгибали пополам и снова ковали. В результате меч получался многослойным и оттого более прочным.

Меха, кружка воды, топчан. Меха, кружка воды, топчан. Время зациклилось. Остановилось в этом адском кольце, и казалось, не будет ни конца ни края монотонному звону металла и гулу раздуваемого мехами воздуха. Однако в одну из кратких передышек Макар отметил, что гном копается в своем рюкзаке, а тролль не бежит на улицу за углем.

Парень облегченно вздохнул: «Все!» – но тут же выдавил сквозь зубы ругательство. Гном вновь дал отмашку, отправляя его к мехам. Едва волоча ноги, Макар побрел к горну, а Хардон зачем-то принялся нарезать кусочками разной длины моток проволоки, извлеченный из рюкзака. В очаге вновь разогревался вроде бы завершенный уже меч.

«Какого хрена им еще надо?» – возникла и потонула в рутине движений бесполезная мысль. Пальцы уже привычно схватили рукояти мехов и принялись равномерно нагонять в очаг потоки воздуха.

Через бесконечно долгий, как показалось Макару, промежуток времени последовала команда на отдых. Однако любопытство победило, и парень замер на полпути к топчану. Гном делал что-то странное, а оттого интересное. Положив готовый, с точки зрения Макара, меч на наковальню, Хардон скрупулезно выкладывал на нем свои нарезанные проволочки. Выложив нечто похожее на пятилучевую звезду с двумя замкнутыми концами слева, гном аккуратными, мягкими ударами начал вбивать этот орнамент в меч.