Вернуться в сказку - [74]
Реми захлопала в ладоши и попросила продолжения представления. На что получила лишь презрительное фырканье со всех сторон. Она, пожалуй, уже хотела на всех обидеться, но не успела: в комнате неожиданно оказались Мария и Альфонс.
— Что же… Заклинание, разработанное мной, работает! — сказал Паул.
Седрик с удивлением посмотрел на него, Хельга усмехнулась, Леонард просто рассмеялся, а Кая лишь недовольно покачала головой, как бы укоряя всех четырёх чародеев.
— Вы что, о магии разума ничего не слышали? — удивлённо сказал он. — Куда катится мир? О самой важной магии никому и не рассказали!
Кая, увидев бледность и худобу Альфонса, тихонько поинтересовалась у чернокнижника, где у него в доме — оказалось, что у него, помимо пещеры, есть ещё и весьма приличный домик, куда он и привёл всю эту компанию на время обучения Марии — находятся кухня, ванная и спальня. Про кухню и ванную волшебник тотчас сказал, на вопрос про спальню лишь многозначительно промолчал.
— Вы же всё равно про это расскажете, правда? — хитро улыбнулась Реми.
Чёрный маг обречённо кивнул.
I. Глава двадцать шестая. Девочка из трущоб
Ничего тебе, девочка, не осталось,Кроме жгучего холода и скитаний.Лишь Игла из горящей на солнце стали —Отголосок далеких воспоминаний.Ты бежишь, примеряя чужие лица,Как волчонок, затравленный злыми псами.Ты хотела быть сильной, большой волчицей,Так учись понемногу владеть клыками.Быстрая, как олень,Тихая, словно тень,Гибкая, как змея, —Страх ранит глубже меча.Тихая, как вода,Быстрая, как стрела,Гибкая, как змея, —Мертвая девочка.Если страх заползает змеёй под кожу,Будь храбрей, не давай ему ранить больно.Ты когда-нибудь когти наточишь тоже,Ты когда-нибудь станешь, как птица, вольной.Между жизнью и смертью покров так тонок,Ты лишь тень, но о прошлом ты не забыла.Повторяй же молитву свою, волчонок,Ты судья, ибо ты их приговорила.Быстрая, как олень,Тихая, словно тень,Гибкая, как змея, —Страх ранит глубже меча.Тихая, как вода,Быстрая, как стрела,Гибкая, как змея, —Мертвая девочка.[10]
Юта осторожно постучала в дверь комнаты, в которой сейчас сидел Георг Хоффман. Тот лишь сухо бросил: «Входи». Девочка вошла в комнату, испуганно оглядевшись по сторонам. За те две недели, что ей пришлось жить у этого человека, освоиться было весьма трудно. Она боялась что-либо задеть в этом доме, боялась сказать что-либо. Всё из этой обстановки было ей чужим. Каждая ваза, каждый диван, каждый стул, каждый цветок на коврах напоминал девочке, что она здесь никто. Человека, что привёл её сюда, она тоже боялась. Георга Хоффмана она впервые увидела в тот миг, когда он привёл её к себе. Он был так решителен в своих действиях, так холоден, что Юте хотелось где-нибудь спрятаться. Но спрятаться было негде. Она находилась в доме этого человека. Тут всем владел он и только он. Он видел всё в своём доме и знал каждый уголок, каждого слугу, каждого раба, которых у него было неимоверное количество. И девочка с ужасом представляла, что же будет с ней. У этого мужчины по слухам было денег столько, что он мог бы скупить все миры сразу. Почему он этого ещё не сделал, было известно только богам. Юта страшно боялась его. Она всё напоминала себе, что страх режет больнее самого острого кинжала, но ничего не могла с собой поделать. Этот мужчина пугал её. Пугал до того состояния, в котором сердце готово выпрыгнуть из груди от наполняющего его ужаса, в котором человек словно столбенеет, не может сказать ни слова, не может сделать шаг назад или в сторону, не может пошевелиться…
Слуги графа Хоффмана плохо отнеслись к гостье. Они зло посматривали на неё, когда девочка проходила мимо них, кухарка даже отказалась покормить её, несколько мальчишек кричали ей вслед обидные слова, один кинул в спину камень… Сможет ли она, одиннадцатилетняя Юта, выжить в этом ужасном доме? Кабинет графа был обставлен весьма строго и просто: обычный, но крепкий стол, два стула, небольшой диванчик в углу, три огромных шкафа с книгами… Эх, Юта бы с удовольствием почитала одну из этих книг! Отец научил её читать незадолго до своей смерти. Мама пережила его всего на год… В восемь лет девочка оказалась на улице совсем одна… Как она прожила эти три года, известно только богам. Бегала по улицам оборванная, босая, страшно голодная… А потом пришёл этот человек и забрал её. Она страшно боялась его. Эх, лишь бы прочитать одну из этих книг… Юта всегда успокаивалась, когда читала что-то. Но разве ей дадут что-то прочитать? Девочек вроде неё забирали для того, чтобы они становились рабынями. Рабу или рабыне нельзя быть грамотными. Должно быть, человек заметил её разочарование, горечь и страх, пока она смотрела на шкафы.
— Умеешь читать? — спросил он несколько удивлённо. — Хотела бы что-то прочитать из моей библиотеки?
В его голосе не было ни гнева, ни ярости, ни заносчивости. Голос был довольно резок, но при этом спокоен. Юте показалось, что голос графа и его самого можно сравнить со льдом, а его слова — будто те острые и холодные льдинки, которыми она царапала себе руки. Девочка не ожидала такого вопроса от него. Она не понимала, что можно ждать от этого человека и боялась ещё больше. Но всё же надежда умирает последней, а рождается первой. И Юта начала надеяться, что мужчина разрешит ей прочитать хоть что-то из этого. Она была уверена, что такой важный господин, как Георг Хоффман, должен читать не менее важные книги. Сам граф сидел за столом и неторопливо что-то перебирал. Он был одет так же просто, как и некоторые жители того района, где жила Юта до того, как он привёл её в этот дом. Вдруг в голове девочки промелькнула мысль: а может, этот человек разрешит ей стать служанкой, а не рабыней в его доме? Она согласна выполнять всю работу, что её попросят, лишь бы оставаться свободной… За окном лил дождь. Было довольно темно. Юта поражалась, что господин Хоффман не зажёг свечей. Он ведь был достаточно богат для того, чтобы позволить себе это. Так почему же он носил такую одежду и не зажигал свечей, когда было уже довольно темно? Юта уже плохо помнила свою жизнь до смерти родителей, но воспоминания о том, что отец с матерью всегда старались одеваться по моде, чтобы о них не думали плохо окружающие, и зажигали свечи тогда, когда можно было ещё обойтись без них, тоже, видимо, по этой же причине, были ещё достаточно свежи.
О том, как гномка, медведь, эльфийская княжна и крокодил лечили старушку, и что из этого вышло. Небольшой «вбоквел» истории о гномке Лике, рассказывающий об одном дне практики городской целительской службы.
Мир постоянно содрогался во множестве войн. Не имело значения, каким именно был повод: будь то нерешенный спор или же давно поглотившая разум злоба и месть, деление плодородных и богатых территорий или же многовековой конфликт между парой крупнейших государств. Даже боги и древние расы, что некогда населяли мир до людей, погрязли в пучинах сражения… Войны были всегда, сколько помнил себя мир со своего сотворения… Тогда сможет ли он преодолеть этот нерушимый и давно установленный закон? Обладая невероятной силой и волей, но не имея желания проливать чужую кровь… Обладая возможностью взять в свои руки пол мира, но не имея желания править… Сможет ли он, что не жаждет ни огромной власти, ни чарующей славы, ни несметных богатств, уйти от упрямой судьбы, что следует за ним по пятам?
Юрос и Антиопия разделены непроходимыми морями. Но раз в двенадцать лет, во время Лунного Прилива, вода опускается и открывается мост Левиафана, соединяющий восток с западом на короткие два года. Этого времени хватит, чтобы боевые маги Юроса навсегда поработили мир Антиопии. Но в этом плане появляются непредвиденные обстоятельства – трое эмигрантов из Антиопии, оказавшиеся в самом сердце Юроса. Они – единственное спасение для своего края и гибель для захватчиков. Грядет новый священный поход. Император Юроса собирает все силы, ненависть и подлость в армии боевых магов.
Не в добрый час столкнулись рассказчик и его друг Серега Трехтонник с какой-то городской сумасшедшей… которая оказалась ищейкой Старьбога.
Он отчаянно не хочет верить в пророчество, говорящее, что Она предназначена ему судьбой, его истинная пара. Она отчаянно в Него влюблена, но страшится той опасности, что таится в Его волчьих глазах.