Вернуть прошлое - [76]

Но все же его рука безотчетно поднялась, чтобы убрать непослушную золотистую прядку с ее щеки.

Когда он заговорил, его голос был жестким и немного хриплым – и это было странным контрастом его нежному прикосновению.

– Я понимаю вашу преданность вашему… другу, Лайза, но я должен делать то, что считаю нужным.

– То есть ничего.

– В данный момент – да.

Лайза чуть не закричала от отчаяния.

Неужели он собирается допустить повторения той же истории? Неужели он позволит опять выгнать себя из дома – и все из-за своей дурацкой гордости? Но на этот раз все оказалось опаснее просто сплетен. Теперь Чаду грозит арест, и ему придется бежать, как вору, под покровом ночи. Разве для этого он родился на свет? И совершенно ясно, что она не в силах ничего поделать. В прошлый раз она умоляла его не сдаваться. Но не в ее привычке повторять свои ошибки. Она резко встала:

– Тогда не о чем больше говорить.

Ее тон был ледяным, и она приготовилась покинуть комнату. Но в дверях вдруг остановилась.

– Между прочим, срок нашего пари – я говорю это на случай, если вы забыли, – истекает меньше чем через неделю. Я дала указания Томасу подготовить отчет о моих инвестициях. Вы согласны встретиться со мной в его конторе, ну, скажем, в одиннадцать часов двадцать пятого?

Чад только кивнул в ответ, когда брал свою шляпу, перчатки и трость. Она молча проводила его до входной двери, и когда отступила в сторону, чтобы дать ему пройти, то взглянула на него. Чад выглядел крайне подавленным, и что-то внутри нее дрогнуло. Она чуть было не протянула ему руку, но вместо этого лишь проговорила холодные слова прощания и быстро закрыла за ним дверь.

Остаток дня прошел уныло – под стать погоде на дворе. Лайза рискнула выбраться из дома для недолгого путешествия в Сити и обнаружила, что банки и биржи превратились просто в сумасшедшие дома, и ей было трудно удержаться, чтобы не заткнуть уши – повсюду слышались безумные выкрики, неслись приказания о продаже, больше похожие на вопли, и в довершение всего передавались плохие новости с поля сражения.

В сущности, после нескольких месяцев безразличия Лондон захлестнула беспрецедентная волна пораженческих настроений. В бесчисленных гостиных дамы шептались о неминуемом нашествии орд сластолюбивых французов. В клубах джентльмены собирались в кружки и, покачивая головой, говорили о несчастье, которое они все как один предвидели.

Дамы Рашлейк, послав приличествующие извинения по поводу того, что не смогут присутствовать на очередном рауте, где обещали быть, провели тихий вечер дома. Джон Вэстон, который стал уже просто членом семьи, зашел навестить Чарити, а позже вечером появился и сэр Джордж. Лайза улыбалась, глядя, как ее мать краснеет, словно молоденькая девушка, от его бесконечного потока комплиментов.

Не желая им мешать, Лайза уединилась в своем кабинете, где в унынии стала размышлять о событиях дня. Они не укладывались в ее голове. Положение Чада становилось настолько отчаянным, что об этом было страшно даже думать. Его неминуемый арест… Нет, это просто немыслимо! Как мог он сохранять спокойный вид в преддверии такой катастрофы?

Она не знала размаха его финансовых операций, но, без сомнения, кризис разорит его. Она мгновенно подумала о его обещании нанять Джона Вэстона на работу в его Нортумберлендском поместье. Как он теперь сможет оставить это предложение в силе?

А как же их пари? Если его постигнет крах, она не найдет в себе сил отнять у него еще и Брайтспрингс – в случае своего выигрыша. Но как она может не выиграть, если Чад ухнул тысячу фунтов в государственные ценные бумаги? Конечно, то, что он сделал это, говорит не в пользу его делового чутья, размышляла Лайза. Судя по стремительности, с какой разлетаются слухи о поражении Веллингтона, дела с консолями будут обстоять до предела скверно. Она подумала, не следует ли ей немедленно продать свои ценные бумаги.

Она тряхнула головой и переключила свое внимание на маленькую стопку бумаг, которая накопилась за последние дни. Ей уже давно пора было отбросить мысли о личных проблемах и заняться делом. Но тем не менее ее перо повисло в воздухе, не прикоснувшись к бумаге, и взгляд устремился на пламя в камине. Она нахмурилась, когда ее мысли дошли до Джайлза. Сколько лет он уже был ее другом? С самого детства. Она принимала это как должное – что он всегда будет ей нравиться, даже несмотря на бесконечно раздражающие ее предложения руки и сердца. Она всегда радовалась его обществу и часто с нетерпением ждала, когда они встретятся снова. Но между тем она в последнее время обнаружила, что отдаляется от него. Лайза смутно догадывалась, что перемена в ее чувствах связана с Чадом, но никогда над этим не задумывалась. Ведь Джайлз столько лет соперничал с Чадом. Но теперь его отношение к нему резко изменилось. Хотя если разобраться – она вдруг ощутила, – его недоверие к Чаду появилось задолго до того, как его бывший лакей преподнес ему эту пустую шкатулку. В сущности – в душу к ней стало постепенно закрадываться подозрение – Джайлз, несмотря на все его заверения в дружеских чувствах, никогда не был в числе доброжелателей Чада. И эта история о его бывшем лакее и деревянной шкатулке, вдруг пришло ей в голову, могла зиждиться на чистой случайности. Ведь никто ничего не доказал.