Верность - [8]
Под дребезжание лебедок, крики и ругань катится неиссякаемый поток грузов в разверзнутые пасти трюмов.
Разграничивая притаившуюся восточную часть бухты от шумной и хлопотливой западной, темно-серым утюгом торчит у Адмиральской пристани японский броненосец. Влажный ветер несет на город бурый, пахнущий серой дым из его толстых труб. Это бывший «Ретвизан», некогда его русская команда геройски защищала вход в осажденный Порт-Артур. При сдаче крепости сидевший на мели броненосец попал в руки врага. Горько и обидно стало недавнему гардемарину, воспитанному на морских рассказах Станюковича, с детства мечтавшему о дальних плаваниях.
Из неприступной русской крепости Владивосток превратился в перевалочную базу маньчжурских экспортеров. Надолго ли? Хотелось верить, что не навсегда.
На правом, «господском», тротуаре Светланки к вечеру всегда становилось людно. Оживлялись кафе и подвальные ресторанчики, фланировали элегантные денди неопределенных профессий, беспогонные офицеры разгромленной белой армии, торопились военные и штатские японцы, слонялись американские моряки, по-хозяйски выступали коммерсанты, мелькали крикливо одетые женщины. Коренные жители города тонули в этой толпе пришельцев.
Журчащий шум тротуарного потока вдруг покрыл хриплый бас:
— Буржуи, смир-р-на-а! Равнение на середину-у!
Известный всему Владивостоку сумасшедший боцман с потопленного в Пенанге крейсера с насмешливой улыбкой стоял на противоположном, левом тротуаре, приложив могучую волосатую руку к сломанному козырьку засаленной флотской фуражки. Но едва его коренастая фигура была замечена оглянувшимися фланёрами, как её заслонила марширующая колонна.
Шли японцы. Ряды крепких низкорослых солдат четко отбивали шаг но брусчатке мостовой. Тяжело навьюченные, с блестевшими винтовками на плечах, в мешковатых мундирах хаки с красными поперечными погончиками и в фуражках с прямыми черными козырьками, они были неразличимо похожи друг на друга. Командир батальона, низенький худощавый майор, с презрительным выражением сморщенного немолодого лица шагал впереди. Сзади старательно маршировал командир роты. На ягодицах офицеров, сверкая никелированными ножнами, болтались самурайские сабли.
Не поняв насмешки старого боцмана, интервенты вежливо ему откозыряли и ещё старательнее стали печатать шаг. Тротуарная публика смотрела на них с почти доброжелательной насмешкой.
— Какие у них уморительно важные мордочки! — воскликнула по-французски дама в котиковом манто.
— Но, Алина, нельзя ведь без них, — наставительно заметила её пожилая спутница, — иначе по этой улице зашагают совсем не смешные большевики.
— Эх, вояки! И маршировать-то как следует не научились, а как тянутся и торжествуют! — бросил пожилой офицер в серой гвардейской шинели.
«Хоть и много вас сюда понаехало, всё равно вам против русских солдат не устоять», — подумал Беловеский, провожая глазами японскую пехоту.
Наташа жила в гостинице и сегодня с ночным экспрессом должна была ехать в Харбин. Целуя её, Беловеский пошутил:
— Ты на запад, я завтра на восток. Жизнь моряка тем и прекрасна, что полна встреч и расставаний.
Наташа печально улыбнулась:
— Прекрасна, но не для тех, кого моряк оставляет на берегу.
Беловеский почувствовал упрек и понял, что его шутка неуместна.
Они встретились впервые два года назад. Вернувшуюся из заграничного плавания гардемаринскую роту колчаковские офицеры подвергли чистке. Беловеского, как бывшего члена судового комитета крейсера, отчислили из училища в армию. Его назначили в Спасск, в авиационную школу. В городе он познакомился с учительницей соседнего села.
Наташа была старше, успела испытать горечь безответной любви. И, может быть, поэтому относилась к Беловескому по-матерински, старалась его утешить и отвлечь. Родных у неё не было, и скоро между ними возникла крепкая дружба. Наташа стала ему необходима, каждое воскресенье они проводили вместе. Ходили за грибами в окрестные рощи, потом жарили их в маленькой кухоньке или охотились на фазанов, которых было множество на поросших низкорослым дубняком сопках.
Иногда Беловеский спрашивал себя: что это? Любовь? Наташа была миловидна, женственна, сдержанна и деликатна. Всё в ней ему нравилось.
Незаметно наступила тревожная осень. Кипело и ширилось народное восстание. Спасский гарнизон связала законспирированная сеть военно-революционной организации. Вступил в неё и Беловеский. Наташа знала об этом, и теперь в их встречах не стало прежней беззаботности.
Раз поздним субботним вечером, когда они сидели без света, озаренные лишь пляшущим пламенем очага, раздался стук в дверь, уверенный, хозяйский. Наташа открыла и о чем-то шепотом предупредила пришедшего. В дверном проеме вырос силуэт дюжего парня в шинели и косматой папахе.
— Ну-ка, Наташа, зажги лампу. Кто это у тебя?
Тон властный, бесцеремонный. Беловеский насторожился и вынул из кармана револьвер.
Наташа не растерялась, отобрала у своих гостей оружие, зажгла лампу, подбросила дров. Оглядев Беловеского, парень улыбнулся:
— Так вот ты какой! — и пожал ему руку.
Пока они присматривались друг к другу, Наташа поджарила яичницу со шпиком, достала соленые огурцы, бутыль самогона.
Город на Неве заново раскрывается для читателей, ведь стиль изложения информации, выбранный автором, уникален: сначала берется цитата из известного произведения или мемуаров, и Екатерина дополняет его своими измышлениями и информацией из надежных источников, приобщая таким образом своих читателей к истории родного города. Итак, книга первая… В ней мы заглянем в окна, в которые всматривался одержимый азартом герой «Пиковой дамы» Германн, в надежде проникнуть в таинственный дом и разведать карточный секрет сварливой старухи-графини.
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.