Верность - [9]
Ночь прошла за столом. Наташа старалась держаться радушной хозяйкой, но было заметно, что она чего-то побаивается и не доверяет пришедшему. Костюченко, так звали парня, был развязен, с напускным простоватым добродушием. Временами его выдавали глаза: в них на мгновение вспыхивали то злоба, то насмешка. После разговоров о революции и её врагах пели:
Ой ты, Грицю, Грицю, удалый казаче!
За тобою, Грицю, вся Украина плаче…
Беловескому нравился задушевный мотив, грудное контральто Наташи и чуть хрипловатый баритон Костюченко. Пение его преобразило: исчезла жесткая складка у губ, глаза засияли неподдельной нежностью и мечтательной тоской. Стали вспоминать детство, родителей. Потом выяснилось: Костюченко надо было где-то переждать день, и Беловеский предложил своему новому знакомому пробраться в слободку, где жила его мать. Костюченко поднял на него глаза:
— Так проводишь? Не продашь?
— Если не веришь и боишься — не ходи.
Парень внимательно и строго посмотрел и встал:
— Давай, пошли! Вместе так вместе.
Они обнялись и стали собираться. Присмиревшая Наташа вынула из комода их оружие — два нагана. Костюченко небрежно сунул свои наган в кобуру а, подмигнув Беловескому, подбросил на ладони вынутый из кармана маленький браунинг:
— А у тебя нет такой страховочки?
— Нет.
…Шли молча. Под ногами хрустел снег, рассветало. Беловеский благополучно обошел заставу и довел Костюченко до дома. А воскресным вечером проводил его в соседнюю деревню.
— Кто он тебе, этот Костюченко? — спросил он Наташу при следующем свидании. Она опустила глаза:
— Понимаешь, Миша, когда я сюда приехала, он был учителем в Меркушевке. Приходил ко мне. Сначала мне показалось, что я его люблю: он такой сильный, смелый. Потом меня оттолкнули его грубость и жестокость, и он исчез… А теперь опять в Меркушевке.
— В отряде анархистов?
Наташа кивнула.
— Ты знаешь, на их совести много ничем не оправданных убийств.
Наташа молчала.
— А его руки тоже в крови?
— Не знаю, я его не Vвидала больше года. Он редко здесь появляется. Их все боятся и, по-моему, ненавидят. И тебе лучше пока сюда не ходить. Лучше я буду ездить в Спасск.
Встречаться в Спасске им не пришлось. Кто-то видел Беловеского вместе с Костюченко и донес об этом в контрразведку. Учлета арестовали и посадили на гауптвахту. Оттуда он бежал в партизанский отряд…
Когда партизаны вступили в Спасск, Беловеский увидел в толпе встречавших черный полушубок и беличью шапку Наташи. Лицо её сияло счастьем, и, невольно нарушив строй, он бросился к ней.
Улыбнулся и командир.
— Дождалась своей красной звездочки? — крикнул он ей и махнул рукой Беловескому: — Свободен до завтра! А потом не сердись: будешь в наряде.
Тревожное, незабываемое время! Он помнит, как хоронили девятерых партизан, убитых в последнем бою с японцами. Как сомкнулась у братской могилы мрачная толпа вооруженных людей, как рыдали женщины, как плакала Наташа. Как стоявший под знаменем отряда Петров-Тетерин, сверкнув клинком, поклялся, что не сложит оружия до тех пор, пока хоть один иностранный солдат будет топтать русскую землю. А на алом знамени белые буквы звали на бой: «Лучше смерть, чем жизнь в рабстве!»
Как по ночам стояли заставы, наша и японская, взвод против взвода, в каких-нибудь ста метрах. Курки были взведены, но не было ещё команды стрелять, ни русской, ни японской.
…Через полтора месяца Беловеского, как бывшего моряка, откомандировали во Владивосток: флотилия нуждалась в революционном пополнении. За поворотом скрылся перрон Евгеньевки и махавшая косынкой Наташа. Поезд бежал мимо знакомого села, колеса выстукивали: «спе-шим впе-ред, спе-шим впе-ред». А впереди ждали новые грозные события.
Не успел Беловеский как следует освоиться на посыльном судне «Диомид», куда был назначен штурманом, как в темную апрельскую ночь в городе раздались залпы и застрочили японские пулеметы. Из штаба крепости приказали: японцам сопротивления не оказывать, но оружия не сдавать.
Когда японские моряки без выстрела захватили стоявшую по-зимнему флотилию, Беловескому с группой вооруженных матросов удалось прорваться за черту города, в Гнилой Угол. Здесь в ночной тьме под шум не затихавшего в городе боя был сформирован сводный батальон. Офицеров не было, ротами и взводами командовали матросы. После боя был дан приказ отходить. Место сбора — Анучинский район.
И вот он снова в походе, в горах, в таежных дебрях, во главе собранного им отряда матросов. За ним идут, ему верят. У него есть карта, он знает, куда идти. Он в серой солдатской шинели, с винтовкой и вещевым мешком. Все это среди бушлатов и бескозырок создало ему ореол партизана-сопочника.
Под Спасском начались бои. В одном из них у ног Беловеского разорвалась японская шимоза. Очнувшись, он попытался встать, но не смог. Его нашли и на скрипучей тряской телеге отвезли в школу. И вот он опять в Наташиной маленькой комнате, на этот раз беспомощный, недвижимый. Она самоотверженно ухаживала за ним, скрывала от рыскавших по селам японских разъездов. Рассказывала о кровавых апрельских днях Спасска, о гибели Костюченко и многих других в жестоком рукопашном бою при прорыве партизан к цементному заводу, об отходе рассеянных революционных войск, о появившейся банде есаула Бочкарева, терроризировавшей население зверскими расправами.
Город на Неве заново раскрывается для читателей, ведь стиль изложения информации, выбранный автором, уникален: сначала берется цитата из известного произведения или мемуаров, и Екатерина дополняет его своими измышлениями и информацией из надежных источников, приобщая таким образом своих читателей к истории родного города. Итак, книга первая… В ней мы заглянем в окна, в которые всматривался одержимый азартом герой «Пиковой дамы» Германн, в надежде проникнуть в таинственный дом и разведать карточный секрет сварливой старухи-графини.
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.