— Именно поэтому я туда и еду, не забыла?
— Нет, — отозвалась Джанет. Подруга была на шестом месяце беременности. — Просто мне кажется, ты не до конца все обдумала.
— Ну конечно, до конца, — уверенно возразила Тина. Как было бы хорошо, если бы она на самом деле чувствовала в себе эту уверенность. Но, начав раздумывать, она могла изменить свое решение, а это было ни к чему.
Тине минуло двадцать девять лет, и ее биологические часы стали напоминать о неумолимо уходящем времени, причем чем дальше, тем чаще.
— Слушай, — сказала она, глядя во встревоженные карие глаза Джанет, — я знаю, что делаю. Честно.
Джанет покачала головой.
— Просто я волнуюсь, — призналась она, любовно поглаживая свой живот.
Тина проследила взглядом за жестом подруги, подавив вздох, который последнее время стал у нее вырываться все чаще и чаще.
Она хотела детей. А поскольку одного желания было мало, настала пора что-то предпринимать.
— Знаю, но тебе нельзя волноваться.
— Тина, я познакомилась с тобой через шесть месяцев после твоего развода, — напомнила Джанет. — Ты тогда все еще переживала. И вот минуло уже пять лет, а ты по-прежнему носишь в бумажнике его фотографию.
Тина поморщилась.
— Ну да, ношу, но фотография-то и впрямь очень удачная.
— Допустим, — согласилась Джанет. — Но с чего ты взяла, что не будешь страдать, впустив его в свою жизнь снова?
Тина почувствовала, как от неуверенности у нее засосало под ложечкой, но постаралась не обращать на это внимания.
— Я не впущу его в свою жизнь. Это я войду в его. А потом, как вошла, так и выйду.
Джанет со вздохом поднялась.
— Прекрасно. Отговорить я тебя не могу. Но ты позванивай мне. Почаще.
— Обязательно. Не беспокойся.
Конечно, Джанет все равно будет беспокоиться, подумала Тина, отвлекаясь от воспоминаний. Если бы она сама не была так уверена в правильности задуманного, возможно, тоже волновалась бы. Тина перевела взгляде крыльца на подъездную дорогу, потом на гараж и помещения над ним.
А может, подумала она, Джанет права. Вдруг это правда ошибка?
Но, по крайней мере, попытаться стоит. Последние пять лет у Тины было чувство, словно жизнь застыла на месте. Конечно, она сделала потрясающую карьеру, была окружена замечательными друзьями, имела уютный дом. Но у нее не было человека, которого бы она любила. А любить ей было необходимо. Правильно она поступает или не правильно, но, по крайней мере, она не бездействует, не сидит сложа руки, а движется к намеченной цели.
— Конечно, — пробормотала Тина себе под нос, отводя глаза в сторону от окна над гаражом, — в движении — жизнь. И у тебя, Коретти, на все про все только три недели, так что не теряй времени даром.
Вытащив из багажника свои вещи, Тина покатила новенький чемодан по направлению к дому.
Он с глухим стуком ударился о четыре деревянные ступеньки, а потом его колесики загрохотали по дощатому полу крыльца.
Тина отперла входную дверь и ступила в прихожую. Просторная передняя была залита солнечным светом, струившимся в венецианское окно. В доме работал кондиционер, который бабушка оставляла включенным, даже когда отсутствовала. Помещение дышало прохладой и ароматом, исходящим от красовавшегося на столе пышного букета лимонно-желтых роз. Именно таким Тина всегда помнила этот дом. С минуту она стояла неподвижно, впитывая в себя знакомую атмосферу родного места.
Из задумчивости ее вывели яростный лай и визг. Она совсем забыла о бабушкиных подопечных.
Закрыв за собой входную дверь, Тина поставила чемодан и прошла через кухню к выходу на задний двор.
Гам стоял просто неописуемый. Посмеиваясь, Тина принялась отпирать засов. Глухие удары и скрежет когтями за дверью смешивались со все усиливавшимся визгом, производя жуткое впечатление.
Тина широко распахнула дверь черного хода, и нарушители спокойствия стремительно ворвались внутрь. Два маленьких пуделя принялись скакать вокруг Тины, радостно повизгивая.
Ее бледно-зеленые брюки, мигом покрывшись узором из грязных отпечатков лап, стали похожи на черное кружево. Две маленькие собачки толкались и падали друг на друга в борьбе за право получить внимание Тины в первую очередь. Обнюхивание и облизывание продолжалось до тех пор, пока Тина, оставив попытки утихомирить их, со смехом не повалилась на пол.
— Ну ладно, ладно, девочки" я тоже очень рада. — Она хотела погладить их, но собаки ни секунды не стояли на месте.
Булочка и Персик — два пуделя, один из которых бледно-кремового окраса, а другой цвета зрелого персика, — обожали женщин и терпеть не могли мужчин. Эта особенность, по мнению Тины, роднила их со многими ее подругами.
Сама она не могла сказать о себе того же.
Тина не чувствовала ненависти даже к тому мужчине, который ее заслуживал.
Этот самый мужчина и стал настоящей причиной ее возвращения в Бейуотер.
Конечно, Нана сама попросила Тину пожить у нее и позаботиться о «девочках», пока сама она с двумя подругами путешествует по Северной Италии. Но время путешествия чудесным образом совпало с прозрением Тины, и ей показалось, что это совпадение предопределено судьбой. Ей почудилось, будто весь мир перевернулся и голос с небес велел ей: «
