Вернадский - [52]

Тогдашний народный комиссар здравоохранения Н. А. Семашко, бывший ученик Вернадского, распорядился прицепить вагон к санитарному поезду. Так Вернадский добрался до Москвы. В окна вагона он видел новую, быстро перестраивающуюся на мир и отдых страну. За своим столиком он записывал множество мыслей, а когда наступал вечер и стеариновые короткие свечи сгоняли людей в тесные кучки под фонарем, Владимир Иванович в овчинном полушубке, в солдатских ботинках и обмотках защитного цвета являлся читать очередную лекцию о производительных силах великой страны.

Путь от Симферополя до Москвы занял месяц.

В Москве Владимир Иванович провел несколько дней, остановившись у своих родных. Об этом пребывании в Москве интересно рассказывает старый ученик Вернадского Е. Е. Флинт:

«Однажды в 1921 году, когда я был ассистентом, ко мне в кабинет пришел мой старший препаратор А. Л. Капотов и сказал, что меня кто-то спрашивает. Вошел человек в овчинном полупальто, в грубых солдатских ботинках и подвертках защитного цвета. Посмотрел я на его лицо и не поверил своим глазам — это был Владимир Иванович.

— Здравствуйте, Флинт, я пришел к вам как к единственному из оставшихся здесь моих учеников. Я приехал с Украины и не знаю, как примут меня в Москве.

Попросил я Владимира Ивановича сесть, и он очень кратко рассказал мне о том, как он добрался до Москвы. Время это было очень тяжелое, холодное и голодное. В кабинете у меня было около +4°. Поговорив немного, Владимир Иванович спросил:

— Над чем вы работаете?

Что мог я ответить? Когда он вошел, у меня под тягой перегонялся денатурат для того, чтобы его легче было обменять на продовольствие. К счастью, на лабораторном столе под стеклянными колоколами находилось несколько кристаллизаторов с растворами редкоземельных нитратов. Показав их Владимиру Ивановичу, я сказал, что работал над кристаллизацией азотнокислых лантана, дидима, церия и празеодима. Владимир Иванович заинтересовался этой работой и стал расспрашивать о некоторых подробностях. На все его вопросы мне удалось ответить, так как с этой работой я возился уже довольно долго и кристаллизация шла очень трудно из-за большой растворимости указанных нитратов.

— Кто у вас теперь заведует музеем?

Я ответил, что Н. А. Смольянинов.

— Я слышал о Смольянинове, но никогда не видел его, — сказал Владимир Иванович.

Мы спустились в музей, и я их познакомил.

После того как Владимир Иванович уехал, Смольянинов рассказывал мне, что Владимир Иванович загонял его по музею, прося показать то тот, то другой образец, которые он прекрасно помнил».

Глава XIX ПЛАНЕТНОЕ ЗНАЧЕНИЕ ЖИЗНИ

В явлениях жизни сказываются свойства не только одной нашей Земли.

Возвращение в Петроград совпало с новой экономической политикой, провозглашенной В. И. Лениным на X съезде. Город вдруг ожил. Таившиеся до времени подспудные силы, люди, товары, продукты высыпали на улицы. Прасковья Кирилловна жаловалась теперь только на дороговизну, кляня кулаков и спекулянтов.

Она сохранила в неприкосновенности все, что оставалось в доме. Владимир Иванович выбросил обмотки, гимнастерку, овчинный полушубок, надел обыкновенный костюм свой, белую рубашку, черный галстук и возвратился к своему письменному столу, качалке и книжным полкам.

На столе лежало письмо Научного химико-технического издательства. Оно предлагало ученому выпустить его статьи, печатавшиеся в разных периодических изданиях. Часть их в издательстве уже собрали, и теперь Наталья Егоровна разыскивала оттиски ранних статей, которые Владимир Иванович включал в сборник. Он вообще считал, что русские ученые мало пользуются старым распространенным в Европе и Америке обычаем собирать время от времени в сборники разбросанные по отдельным изданиям небольшие работы. Благодаря этому русские работы исчезали из обращения и незаслуженно забывались.

В подготовленных двух сборниках «Очерков и речей» Вернадский перепечатал главным образом статьи по истории естествознания и организации научной работы. Он правильно считал эти вопросы наиболее важными в тот момент и с удивительным научным предвидением писал в предисловии к сборникам:

«Мы подходим к великому перевороту в жизни человечества, с которым не могут сравняться все им раньше пережитые. Недалеко время, когда человек получит в свои руки атомную энергию, такой источник силы, который даст ему возможность строить свою жизнь, как он захочет. Это может случиться в ближайшие годы, может случиться через столетие. Но ясно, что это должно быть».

«Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить ее на добро, а не на самоуничтожение? — спрашивал он дальше. — Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно должна дать ему наука?»

И отвечал:

«Ученые не должны закрывать глаза на возможные последствия их научной работы, научного прогресса. Они должны себя чувствовать ответственными за все последствия их открытий. Они должны связать свою работу с лучшей организацией всего человечества. Мысль и внимание должны быть направлены на эти вопросы».

Организацией радиевых экспедиций, пропагандой значения радия, созданием геохимической лаборатории, изучением радиоактивных минералов и руд, подготовкой первых специалистов Вернадский вспахал целину для создания в Советской России собственной радиевой промышленности.