Вернадский - [37]

Ненадкевич благоговейно сопровождал учителя, но иногда его простое сердце не выдерживало. Они любовались резьбою на колоннах мечети, уже переполненной народом. Владимир Иванович заметил направлявшегося в мечеть муллу, снял шляпу, глубоко ему поклонился. Мулла, не отвечая, прошел дальше.

Константин Автономович оскорбился за учителя.

— Владимир Иванович, смотрите, ведь он вам не ответил ничего!

— Ну и бог с ним! — сказал Владимир Иванович, продолжая любоваться каменной резьбой.

Петербургские гости из Академии наук привлекли внимание самаркандцев. В местной газете напечатали сообщение об их приезде. Но, видимо, Ненадкевич был здесь более популярным человеком, потому что в газетной заметке поименовали академиком, возглавлявшим экспедицию, Ненадкевича, а остальных — его спутниками.

Ненадкевича разбудил хохот в соседнем номере, где ночевали Вернадский и Самойлов. Они читали газету.

Часом позднее в гостиницу явился генерал-губернаторский чиновник особых поручений. Он ринулся было к Ненадкевичу, но тот направил его к Вернадскому. Чиновник в полной гражданской форме, расшаркавшись, объявил, что явился по указанию его превосходительства предложить свои услуги гостям.

— Мы как будто ни в чем не нуждаемся, — сказал Вернадский, вопросительно оглянувшись на своих спутников. — Передайте благодарность его превосходительству.

— Может быть, вы желаете взглянуть на раскопки знаменитой обсерватории Улугбека? — не отставал посланец генерал-губернатора. — Работы идут третий год, и кое-что уже можно посмотреть.

То, что было вскрыто раскопками, еще не давало точного представления о сооружении, но уже свидетельствовало о его грандиозности. По каменной лестнице, уходившей куда-то под землю, посетители спустились вниз и там увидели глубокую узкую галерею, прорубленную в толще скалы.

То были остатки главного инструмента обсерватории, но об устройстве его, о методах наблюдения, применявшихся Улугбеком и его сотрудниками, судить было пока очень трудно.

Из подземной тишины и холода вышли на свет и тепло, словно из глубины веков. Как будто догадываясь, о чем сейчас думал Вернадский, Самойлов спросил его:

Почему вы не дочитали вашего курса по истории

естествознания, Владимир Иванович?

— Девятьсот пятый год! — с нескрываемой грустью отвечал он. — Студенты разбежались, занятия прекратились, кому же бы я читал? Но я не перестаю жалеть, что не стал историком! — добавил он.

На другой день покинули древний город.

Поездка на Тюя-Муюн не оправдала ожиданий: рудник, который хотел Владимир Иванович осмотреть, оказался закрытым.

Пришлось ограничиться лишь общим знакомством с месторождением.

Тюя-Муюн — это ущелье с известковыми скалами, сквозь которое пробивается река Араван с большой силою и быстротой. Проводникэкспедиции не преминул рассказать легенду о красавице Тюя-Муюн, жившей в Куня-Ургенче. Она отказалась стать женою хана Султан-суи-мурзы, и он приказал запрудить реку, чтобы лишить Куня-Ургенч воды. Остатки запруды и образовали ущелье.

Путешественники внимательно выслушали рассказ проводника, надеясь в легенде открыть намек на какую-нибудь историческую действительность, но ничего не открыли.

В первый раз Владимир Иванович находился в такой глуши, вдали от железной дороги, в пятидесяти верстах от ближайшего жилья. Кроме двоих его спутников, кругом не было ни одной души.

Месторождение оказалось очень интересным. Ничего подобного Владимир Иванович и Самойлов еще не видывали. Урановые соединения выделились в пустотах пещер, образовавшихся в известняках. Материал для дальнейших исследований был собран, и план их намечен был здесь же.

Вечером, перед отъездом, Владимир Иванович сказал Ненадкевичу:

— Мы с Яковом Владимировичем отправимся на Урал, посмотрим, как там идут дела, а вы, Константин Автономович, отправляйтесь в Петербург. Найдите где-нибудь, где хотите, помещение для нашей геохимической лаборатории!

— Как? В частном доме? — изумился тот.

— Да, в любом подходящем доме… От академии ждать нечего, а дело не может стоять! Нам нужна своя лаборатория, и надо ее создавать, — вдруг с неожиданным одушевлением заговорил учитель. — Тот, кто вступил в мир науки, вступил не только в творческую личную работу. Перед ним становятся задачи активной, организаторской работы. Музей, лаборатория, кабинет, наши экспедиции — все это, как вы знаете и сами, далеко от тишины научного кабинета! Это двадцатый век, друзья мои! Век организации!

Они сидели возле потухшего костра, над ними сияли огромные звезды в черном небе, и слышен был плеск бегущей через ущелье реки. Хотелось не говорить, а только слушать. И Владимир Иванович замолчал.

III ЖИВОЕ ВЕЩЕСТВО

Глава XIV ПРОРОК В СВОЕМ ОТЕЧЕСТВЕ

Научная работа нации может совершаться под покровом волевого, сознательного стремления правительственной власти и может идти силою волевых импульсов отдельных лиц или общественных организаций при безразличии или даже противодействии правительства. Однако она находится в прочном расцвете лишь при сознательном единении этих обеих жизненных сил современного государства.

Белых ярлычков с надписью «Сдается квартира» или без всякой надписи Ненадкевич на окнах домов встречал много, но нужного для лаборатории помещения не находил. Он уже сообщил Владимиру Ивановичу о безнадежности поисков, как вдруг, проходя случайно по Биржевому переулку, заметил ярлычки на верхнем этаже большого дома и решил посмотреть, что там сдается.