Верховные боги индоевропейцев - [16]

не было риска, что они дублируют друг друга, иными словами,

если их сосуществование было основано на полном и прочном

различении, таком, однако, что наличие одного члена требовало

присутствия другого. Этого условия достаточно, чтобы отверг-

нуть тезис П. Тиме3, полагающего, что в своих истоках и даже

в гимнах Митра и Варуна являются чем-то вроде хорошо обу-

ченной упряжки: во главе мира должны были быть поставлены

два очень близких понятия, чтобы «тянуть» в одном и том же

направлении, и этими понятиями в соответствии с принятым

автором этимологическим решением были Договор (Митра) и

Истинная Речь (Варуна). Однако объединение на этой основе

не носит обязательного характера, и пара такого рода должна

была постоянно тяготеть к упрощению, к свертыванию в один

член: не является ли Договор просто разновидностью или одной

из реализаций Истинной Речи?

2. В тех нескольких случаях, когда авторы Ригведы отме-

тили различие природы обоих богов, это различие есть не от-

тенок в квазисинонимии, но оппозиция, выраженная в антите-

тической форме, т. е. тот по преимуществу тип отношений, ко-

торый не допускает того, чтобы один из членов парных поня-

тий, поддерживаемых этой оппозицией, мог раствориться в

другом. Я прекрасно знаю, что П. Тиме отрицает антитезу

Глава I. Митра—Варуна 41

именно там, где она наиболее очевидна. А вот тексты этому

не поддаются.

3. Симметрично этому в ведийской прозе взаимоотношения

двух богов всегда носят характер антитезы и не выдерживают

объяснения П. Тиме, если только кому-нибудь не удастся хит-

роумно истолковать в его духе такие выражения, как etad να

avarunyam yan maitram 'To, что относится к Договору, не от-

носится к" Истинной Речи' (SB 3, 2, 4, 18). П. Тиме заметил

эту трудность, но обошелся с ней так же, как обычно обходит-

ся со всем, что ему сопротивляется, посвятив ей несколько пре-

небрежительных строк (с. 71): «Митра и Варуна, как и многие

другие боги Ригведы, получили [в прозаических текстах] про-

сто имена, которые всесильный маг [очевидно, ритуалист или

составитель Брахман] мог применять по своему вкусу и которые

в соответствии с требованиями данного контекста могли быть

идентифицированы с любой парой универсальных противопо-

ставлений в мире».

Сомнительно, чтобы теологи позволяли себе такие вольности.

И сегодня, несмотря на отдаленность времени, так же невозмож-

но, как и тогда, когда эти тексты составлялись, предположить

такой разрыв между гимнами, с одной стороны, и ритуалами и

комментариями — с другой. В эпоху, когда складывались гим-

ны, религия, конечно, не сводилась к лирическим излияниям —

единственному, что сохранилось; они, безусловно, в подавляю-

щем большинстве сопровождались и поддерживались церемо-

ниями, главным образом жертвоприношенияхми, предназначен-

ными для умилостивления богов: Сома, Агни, богиня Утренней

Зари и многие другие божественные персонажи всегда были

обязаны своей значимостью литургии. То, что ритуалы, кото-

рые мы разбираем, обогатились по сравнению с тем, что было

в XX или XV в. до н. э., более чем вероятно; то, что они были

совершенно другими, что они после «века» гимнов были вы-

думаны ex nihilo или подверглись полной метаморфозе, самс

по себе невероятно и опровергается как непосредственными

схождениями с Ираном (haoma, ätar), так и более широкими

индоевропейскими соответствиями (ведийская и римская тео-

рия священных огней, asuamedha и Октябрьский Конь, astapadi

и Fordicidia, sauträmani и suouetaurilia и т. д.). Можно ли при

этих условиях предположить, что столь важная и для ритуаль-

ных формул, и для гимнов пара, Митра и Варуна, при· перехо-

де от одной группы текстов к другой лишилась своего содержа-

ния и была интерпретирована совершенно заново?4

4. Сопоставление двух предыдущих замечаний порождает

еще одно: все антитетические формулы, которые Ригведа при-

лагает к обоим богам, появляются в близких выражениях и

среди тех гораздо более многочисленных формул, которыми

изобилует ведийская проза. Там, например, в разных вариан-

42 Первая часть. Orient alia

тах говорится, что Митра — это день, а Варуна — ночь. Не то

же ли это самое, что уже выражено в RV 1, 115, 5 в виде за-

гадки о восходе и заходе солнца 5:

tan miträsya varunasyäbhicäkse

suryo rflpam krnute dyor upästhe |

anantam anyad rusad asya päjah

krsnam-anyad dharftah sam bharanti ||

Этот (двойной) облик, (один) Митры, (другой) Варуны,

Принимает солнце, чтобы быть видимым на лоне неба;

Безгранична одна (из его двух мощных) форма, та

(которая) сверкающая [=черта Митры]; другая черная

[=черта Варуны], рыжие кони [=кони солнца] (ее) влекут.

Можно ли утверждать, что автор гимна не имел намерения

сопоставить каждого из богов с одним из двух anyäd, с одним

из членов оппозиции «дневное солнце ~ ночное солнце», «день~

ночь», или что это легковесная игра слов и только поздние эпи-

гоны, приняз всерьез эту случайную или иллюзорную связь, вы-

вели из нее теорию, затем ставшую ходячей? П. Тиме, отвергая,

конечно, такое использование его тезиса, защищается самым

решительным образом: если целые страницы он посвящает раз-

бору простых текстов Ригведы, где Митра и Варуна только

объединены и не различаются, напрасно было бы искать на