Верхом на ракете. Возмутительные истории астронавта шаттла - [179]

Я сделал последний глоток пива и встал с песка. Обернувшись, я увидел ксеноновое сияние над «Колумбией». На фоне черных пальм просоленный воздух светился белым светом. Она ожидала свой основной экипаж. Я завидовал им до чертиков.

Эпилог

В жизни после MECO я обнаружил неожиданные для себя перспективы – я стал профессиональным спикером. С учетом моих первых приключений на подиумах Америки могло показаться, что это неизбежно приведет к катастрофе, но я научился сдерживать свои наклонности с Планеты ЗР и имитировать нормальность. С микрофоном в руке я – модель политической корректности. Хут никогда не узнал бы меня. Я выдаю вдохновляющие, мотивирующие и юмористические программы на темы командной работы и лидерства. По этой теме я узнал в NASA много хорошего, плохого и безобразного.

Эта книга стала еще одним горизонтом, к которому я пустился в плавание. В моей душе всегда был тайный уголок, где мерцал огонек литературного творчества. В средней школе я любил, когда учителя задавали мне семестровую работу, – но держал это в тайне, понимая, что одноклассники убьют меня, если узнают об этом. Иногда моя проза была не к месту, как в случае, когда в докладе для ярмарки научных проектов учащихся я посвятил целый абзац прекрасному закату, на фоне которого запускал свои самодельные ракеты. Мои юные собратья по науке осмеяли меня за это. Конечно, самолюбие сыграло свою роль в моем литературном проекте – я хотел рассказать свою историю. Но у меня были и благородные цели. Я хотел, чтобы мир узнал о радостях и страхах, которые испытывают астронавты и их жены. Я знаю, что и другие авторы-астронавты пытались донести эти же вопросы до читателя, и, без сомнения, многие попытаются сделать это в будущем. Я старался сделать все, что в моих силах. Наконец, я хотел немного рассказать миру о маме и папе. Герои, подобные им, встречаются редко, они заслужили некоторую долю бессмертия – пусть и в пределах книжного переплета.

Моя мама не дожила до того дня, когда могла увидеть себя на этих страницах. В 2004 году в День поминовения у нее диагностировали запущенную стадию рака поджелудочной железы, и в праздник Четвертого июля того же года она умерла в возрасте 79 лет. Именно я сообщил ей прогноз врачей – что ей осталось лишь несколько недель жизни. Она приняла это известие с обычной смелостью. Она не проронила ни слова огорчения и не пролила ни единой слезы. Она просто пожала плечами, как будто я только что сказал ей, что это всего лишь желудочный вирус, и произнесла: «Что ж, я прожила прекрасную жизнь». Это сказала женщина, которая знала страх за мужа, воевавшего во Вторую мировую, которая вырастила шестерых детей от этого же человека в инвалидной коляске, и которую судьба обманула еще раз, оставив вдовой в 64 года. Вряд ли это можно было назвать «прекрасной жизнью». Но моя мама всегда видела стакан наполовину полным и улыбалась и смеялась до самого последнего момента, пока оставалась в сознании. Как сказал один из моих братьев, «мама установила чертовски высокую планку в жизни и в смерти». Так оно и было. Когда я был рядом с ней в дни угасания, случайные картины из жизни вспыхивали в моем мозгу. Я видел, как она сидит у костра и печет блины с беконом. Видел, как она выливает мочу отца из молочного пакета в туалет мотеля. Видел, как отдает мне трубку из нержавеющей стали от шланга пылесоса, чтобы я мог сделать из нее ракету. Я видел ее с камерой во время ожидания запуска STS-36. Она вышила этот номер «на удачу» на задней стороне своих зеленых шорт и, будучи в Бич-Хаусе, демонстрировала этот уникальный знак группы поддержки на «доске объявлений» своего 64-летнего зада.

Мы с двумя братьями держали ее за руки, когда она умирала в своем доме, а потом похоронили на кладбище ветеранов в Санта-Фе в той же могиле, где покоился и наш отец. Я поместил еще один комплект эмблем моих полетов на новый могильный камень – это были и ее полеты тоже.

Сейчас, когда я пишу эти строки, лишь пятеро из нашей группы 35 новичков остаются в активном статусе в NASA: Фред Грегори, Стив Хаули, Шеннон Люсид, Анна Фишер и Стивен Нейгел. Все они находятся на административных должностях и, скорее всего, больше не полетят в космос{100}. История космических полетов TFNG завершена. Но наша группа оставила в ней немало славных страниц.

Первая американка в космосе: Салли Райд.

Первый афроамериканец в космосе: Гай Блуфорд.

Первый американец азиатского происхождения в космосе: Эл Онизука.

Первая американка в открытом космосе: Кэти Салливан.

Женщина с наибольшим в мире опытом космических полетов – Шеннон Люсид[178], которая провела в космосе 223 дня, в том числе шесть месяцев на борту российской орбитальной станции «Мир».

Находясь на MMU, Боб Стюарт, Пинки Нельсон, Дейл Гарднер и Джим ван Хофтен вошли в очень узкий круг астронавтов, которые совершали космический полет совершенно отдельно от своего корабля.

В полете 41-C астронавты группы TFNG были частью экипажа, который впервые в мире сняли с орбиты неисправный спутник, отремонтировали его и вернули в полет. В полете 51-A наши ребята сыграли ключевую роль в захвате и возвращении на Землю двух неисправных спутников.