Верхом на ракете. Возмутительные истории астронавта шаттла - [181]
Джон Янг ушел из NASA 31 декабря 2004 года по окончании 42-летней карьеры, которая включала шесть космических полетов на кораблях «Джемини» и «Аполлон» и на системе Space Shuttle. Он дважды летал к Луне и высаживался на нее в полете «Аполлон-16». В пресс-релизе, посвященном уходу Янга, NASA назвало его «астронавтом, которому нет равных». Вы никогда не услышите и от меня иной оценки.
Джордж Эбби был назначен директором Космического центра имени Джонсона 23 января 1996 года администратором NASA Дэниелом Голдином (несомненно, с целью внушить страх Божий тем, кто слишком радостно отмечал его уход из JSC в 1987 году). Пятью годами позже Голдин вновь перевел его в головной офис NASA и сделал своим старшим помощником по международным вопросам. Пресса отметила, что объявление о прекращении полномочий Эбби в Центре Джонсона появилось в пятницу вечером и содержало очень мало информации о его обязанностях в новой должности, что свидетельствовало скорее об увольнении, чем о переводе. Некоторые говорили, что Голдин был вынужден убрать Джорджа из-за перерасхода средств на программу МКС. Эбби вышел в отставку 3 января 2003 года после почти 40 лет работы в агентстве.
В последний раз я встречался лицом к лицу с Джоном и Джорджем в 1998 году по случаю 20-й годовщины нашего набора. Мы обменялись холодными приветствиями и разошлись. Я не был больше их заложником и не был обязан изображать дружбу.
Уже со стороны я наблюдал, как программа Space Shuttle окончательно восстановилась после «Челленджера». Хотя система STS и не сумела повторить свой золотой век, она все же смогла поддерживать в среднем по семь полетов в год на протяжении большей части 1990-х. Среди самых значительных миссий после «Челленджера» были запуск космического телескопа имени Хаббла, девять полетов к российской космической станции «Мир» и многочисленные экспедиции с целью сборки и снабжения Международной космической станции. Последнюю строили в партнерстве с русскими. Безбожники-коммунисты стали нашими друзьями, и сам Билл Шеперд, написавший на фотографии нашего спутника из STS-27 фразу «Утритесь, собаки-коммуняки!», превратился в товарища Шеперда и отлетал пять месяцев на МКС с двумя русскими[181].
Шаттлы не раз находились на волосок от катастрофы, давая все больше оснований считать, что эту систему нельзя признать действительно рабочей. Одна из опаснейших ситуаций возникла в полете STS-93. На начальном этапе выведения небольшая деталь, оставленная после ремонта в камере сгорания одного из двигателей SSME, вылетела и ударила изнутри по соплу, пробив его рубашку охлаждения. Как пробоина в радиаторе автомобиля вызывает утечку охлаждающей жидкости, так и повреждение сопла «Колумбии» имело такие же последствия. Однако в случае «Колумбии» охлаждающая жидкость одновременно служила топливом для двигателя. Трубопроводы жидкого водорода в SSME устроены таким образом, что сверххолодная горючая жидкость омывает сопла двигателей, прежде чем поступает в камеру сгорания. «Колумбию» выводили на орбиту с риском, что не хватит топлива. К счастью, повреждение и ставшая его следствием утечка были невелики. Из-за потери горючего двигатели выключились раньше расчетного времени, но «Колумбия» все же достигла устойчивой орбиты всего на 12 километров ниже расчетной{102}.
Но повреждение сопла оказалось лишь одним из моментов, когда экипаж STS-93 был на волосок от гибели. Всего через пять секунд после старта короткое замыкание в электрической системе вызвало отключение нескольких блоков, управляющих двумя из трех маршевых двигателей. Запасные контроллеры, получающие питание от другой электрической системы, взяли управление этими двигателями на себя, и на их работу отказ не повлиял. Однако на протяжении восьми с половиной минут два двигателя из трех находились на расстоянии всего одной неисправности от отключения, что заставило бы экипаж пойти на аварийную посадку. Причиной короткого замыкания, как потом выяснилось, был оголенный провод{103}.
Еще одна катастрофа едва не случилась при запуске STS-112, когда из-за сбоя в электрической цепи прошел сигнал только на один комплект инициаторов подрыва пироболтов стартовых креплений системы. В циклограмме пуска эти пироболты подрываются за несколько миллисекунд до запуска твердотопливных ускорителей, с тем чтобы система была полностью свободна в момент их включения. Если бы не сработал и запасной комплект инициаторов, «Атлантис» остался бы зафиксированным на старте в момент запуска ускорителей. Машина неминуемо разрушила бы себя, пытаясь освободиться от болтов и оторваться от старта.
Полеты STS-93 и STS-112 спасло системное резервирование, но при запусках шаттлов постоянно возникала еще одна проблема, против которой никакого резервирования и никакой защиты не было. С внешнего бака опадала пеноизоляция и ударяла по орбитальному кораблю. Это явление впервые было отмечено еще на STS-1 и с тех пор задокументировано на фотоснимках еще в 64 полетах. Хэнк Хартсфилд и Майк Коутс заметили его при запуске нашего «зооэкипажа» в 1984 году. Отрыв пеноизоляции был таким же нарушением проектных требований к системе, как и эрозия кольцевых уплотнений между секциями ускорителей SRB до «Челленджера». Предполагалось, что ничто не должно попадать в нашу «стеклянную ракету», даже кажущаяся столь безобидной пеноизоляция с бака. Однако, по мере того как подвергшиеся ударам шаттлы благополучно возвращались на Землю, инженерам становилось все проще признать нарушение проектных требований всего лишь малозначительным вопросом межполетного обслуживания – ведь перед новым стартом приходилось лишь переклеить несколько поврежденных плиток. Явление «нормализации отклонений», которое обрекло в 1986 году на гибель «Челленджер», вернулось: NASA и руководство в упор не видели серьезной проблемы потери пеноизоляции. 16 января 2003 года на 82-й секунде полета «Колумбии» кусок пены размером с портфель, весивший около 700 граммов, сорвался с внешнего бака и нанес удар в ахиллесову пяту теплозащиты орбитальной ступени – в одну из углеродных панелей передней кромки левого крыла. От удара в этой панели образовалась пробоина неустановленного размера. При выведении на орбиту это не имело значения, так что «Колумбия» благополучно справилась с задачей. Место удара не было видно из окон кабины, и экипаж оставался в неведении о том, что корабль смертельно ранен. Он не мог пережить возвращения.
