Верхом на ракете. Возмутительные истории астронавта шаттла - [175]

Она привела нас в комнату, откуда была видна группа людей, ожидающих начала экскурсии по Белому дому. Толпа издала радостный возглас и схватилась за фотоаппараты, когда увидела, как миссис Буш машет им рукой. Она была королевой, которая во всем вела себя, как обычный человек.

Она также была гордой матерью и бабушкой. На каждом столе или каминной полке стояли фотографии членов ее семьи. Я не увидел ни одного снимка самой миссис Буш в компании с какими-нибудь звездами, с которыми ей наверняка приходилось множество раз встречаться. Очевидно, для нее важнее были дети и внуки. Она поделилась своей жизненной философией: «В старости не бывает сожалений о неподписанных контрактах, о несостоявшихся путешествиях, о незаработанных деньгах. А вот если ваши дети пойдут по плохой дорожке из-за вашего недосмотра, об этом точно придется сожалеть». Она привела в пример Рональда Рейгана: «Он отличный человек, но его четверо детей с ним не разговаривают». Возможно, ей хотелось дать нам добрый совет, потому что она видела по нашим глазам, насколько мы одержимы. Если есть на свете категория мужчин, склонных пренебрегать своими семьями, то это астронавты.

Мы сели пить чай с печеньем, а она рассказывала нам истории о людях, с которыми ей пришлось встретиться, и о необычных местах, где пришлось побывать. Она поделилась мыслями о конфликтах, в которые оказалась втянута и которые широко освещались в прессе. Так, ее пригласили выступить в Уэллсли-колледже, но, когда она согласилась, какие-то студентки организовали движение за то, чтобы отозвать приглашение. Они сочли ее плохой ролевой моделью, так как Барбара не была известна ничем, кроме своего мужа. Им, очевидно, роль жены и матери казалась недостаточной для выступления на вечере по случаю вручения дипломов. Миссис Буш была снисходительна к ним и понимала их несогласие, но Донна, едва увидев эту историю в газете, пришла в ярость. Донна всю жизнь была просто женой и матерью и не считала себя из-за этого женщиной второго сорта. Я опасался, что она выскажет миссис Буш свое мнение об этих студентках из Уэллсли – что они просто тупые незрелые сучки, но Донна сохраняла самообладание. К счастью, в отличие от меня она умела держать язык за зубами.

После чая в завершение нашей экскурсии по дому миссис Буш повела нас вниз, комментируя историю комнат, которые мы осматривали. Одну историю из тех, что я знал, она, однако, пропустила. Астронавт из числа тех, кто побывал в Белом доме раньше, рассказывал нам, как, войдя в какую-то комнату в сопровождении миссис Буш, буквально застыл, сраженный невыносимым запахом собачьего дерьма. Нетрудно было догадаться о его источнике – тут побывала Милли. Тот астронавт припоминал, как молчание, столь же тяжелое, как и запах, повисло над группой. Никто не хотел признать очевидное, что Милли осквернила ковер. Однако Барбара Буш не пропустила удара. Повернувшись к гостям, она сделала шутливое предостережение: «Если завтра я прочитаю об этом в Washington Post, считайте себя покойниками».

Миссис Буш прекрасно вписалась бы в нашу банду по имени TFNG. Я легко мог представить ее в «Аутпосте» и в «Пи-Тиз – французское барбекю», да и на крыше LCC тоже. Есть вещи, которые неподвластны ловушкам богатства, власти и высоких государственных постов. Среди них – узы военной семьи. Барбара Буш, жена морского летчика Второй мировой, давным-давно испытала все то, чем жили мы и чем продолжали жить… страх, сердечная боль от траурной музыки над могилами друзей, сострадание рыдающим вдовам и детям, оставшимся без отца.

Когда мы уходили, я думал об этих студентках-диссидентках из Уэллсли. Они были правы в одном – не следовало приглашать на церемонию миссис Буш только потому, что она первая леди. Ею могла оказаться любая женщина. Но ее стоило позвать потому, что она принадлежала к великому поколению, потому что она провожала мужа в бой и не знала, увидит ли его снова, потому что – как любящая жена и опора морского летчика Второй мировой – она сделала свою часть работы, чтобы спасти мир. Этого достаточно для приглашения на торжество в любом колледже, даже если это Уэллсли.

Глава 42 Конец пути

В мае 1990 года я вышел в отставку из ВВС и из NASA, и Отдел астронавтов устроил церемонию, на которой присутствовало порядка 30 моих коллег. Она проходила в том самом большом конференц-зале, где 12 лет назад я впервые услышал «добро пожаловать» от Джона Янга. Одетый в синюю форму Военно-воздушных сил со всеми планками медалей и «крыльями астронавта» на груди, с которыми я летал в космос, я принял медаль «Легион почета»{97} из рук генерал-майора ВВС Нейта Линдси. Мы подружились с Нейтом за время двух моих миссий по программе Министерства обороны, и для меня было честью, что он и его жена Ширли нашли время прилететь в Хьюстон и принять участие в торжестве. Донна, моя мама и наш сын Пэт тоже были тут. Даже гены Петтигрю во мне не могли полностью подавить эмоции, которые рождал в моей душе вид Пэта. Я чувствовал, что у меня перехватывает горло, а на глаза наворачиваются слезы. Я начал карьеру в ВВС на плацу Вест-Пойнта в 1967 году. Тогда Донна и моя мама прикололи мне на погоны планки второго лейтенанта. Теперь мой 22-летний сын, одетый в летную форму ВВС с такими же знаками различия первого офицерского звания, жал мне руку и обнимал меня