Верхом на ракете. Возмутительные истории астронавта шаттла - [164]

Было 21:45 в ночь с субботы на воскресенье, когда мы вышли на улицу и направились к «астрофургону». Лишь несколько сотрудников NASA приветствовали нас – и это порадовало Пепе: меньше народу смеялось над ним, когда он едва не упал. Нам сказали держаться поближе друг к другу, чтобы фотографы могли сделать групповой снимок в стиле «Великолепной семерки». Пепе был ближе всех к двери здания и, проходя через нее, зацепился кислородным шлангом за ручку и едва не был сбит с ног. Для небольшой группы провожающих это стало неплохим развлечением.

У Центра управления пуском водитель остановил микроавтобус, чтобы выпустить Майка Коутса. Он должен был отправиться отсюда на посадочную полосу шаттлов, чтобы вылететь на самолете-тренажере STA на разведку погоды. Перед тем как выйти, Майк попросил нас соединить руки для коллективной молитвы. Мы склонили головы, и он провозгласил: «Да поможет вам Бог, если вы облажаетесь!» Эту молитву сочинил Дэн Бранденстайн, и она приобрела популярность среди набора 1978 года. Мы все засмеялись, хотя и понимали, что Майк сказал чистую правду. Божья помощь очень бы нам пригодилась, если бы мы действительно напортачили в полете, – начальство поджарило бы наши яйца на шампурах.

«Астрофургон» продолжил движение к старту, а я жадно впитывал все впечатления от этой поездки. Я должен был сохранить воспоминания до конца жизни независимо от того, осталось мне несколько часов или десятилетий. Мы сидели лицом друг к другу, поставив аппараты кондиционирования скафандров в проходе. Во влажном воздухе они создавали пар, который клубился вокруг наших ног. Кто-то из нас запустил палец под шейный «воротник», чтобы дать выход холодному воздуху, поступающему в скафандры. Другие решали проблему, засунув между шеей и «воротником» свои космические ручки.

Я наблюдал за экипажем. Хилмерс был спокоен. Я знал, что он молится, и для меня это было более чем нормально. Если Господь защитит его, Он защитит и всех нас, детей Гоморры, которые смотрят канал Playboy. Крейтон и Каспер, все еще сражавшиеся с проявлениями болезни, выглядели подавленно. Пепе и я мололи языками, стараясь спрятаться за нашими шутками.

«С этим паром, струящимся возле наших ног, – заметил я, – мы похожи на экипаж STS-26. Пора начинать петь "Я горжусь тем, что я американец". Начинай, Дейв, ты знаешь слова». Дейв Хилмерс был участником первого полета после «Челленджера».

Пепе сострил: «Я забыл свой бейдж. Нам придется вернуться за ним». Мы оставили бейджи в пакетах, приготовленных на день посадки в соответствии со стандартным протоколом. Имея по машине сопровождения NASA впереди и позади нашего автобуса, мы не должны были беспокоиться, что охрана на КПП остановит нас и спросит пропуска. Это было бы все равно как если бы швейцарская гвардия в Ватикане остановила папамобиль, чтобы проверить удостоверение у того парня в странном головном уборе.

«Атлантис» возник над затененными пальмами, как сияющий белый обелиск. Я не мог себе представить, чтобы врата рая выглядели более ослепительными и манящими. Все мы изогнулись на сиденьях, чтобы посмотреть на корабль, рискуя утратить способность дышать. Это зрелище мгновенно напомнило мне картину Чесли Боунстелла «За пять часов до нуля» из книги моего детства «Покорение космоса». Его крылатая ракета была сделана из нержавеющей стали, но в остальном он схватил все точно. Он предугадал зрелище готового к старту, освещенного космического корабля на фоне звездного неба.

По мере нашего приближения становились различимыми более тонкие детали стартовой площадки. Ветер относил прочь пламя на башне дожигания паров водорода. Этот же бриз срывал пары кислорода с верхушки внешнего бака. Белые сферические баки подачи жидкого водорода и жидкого кислорода на стальных ногах по обе стороны от старта выглядели подобно инопланетным кораблям. Вознесшийся к небу перст мачты молниеотвода казался художественной деталью, добавленной только для того, чтобы привлечь внимание к небу. Темно-оранжевый цвет бака и американский флаг на левом крыле «Атлантиса» были единственными цветными пятнами; если бы не они, можно было подумать, что мы рассматриваем фотографию Энсела Адамса[173].

Когда мы вышли из автобуса, меня окружили виды и звуки площадки: визгливое шипение продувки двигателей, игра теней на облаках пара, рабочие с желтыми фонарями, подгоняемые объявлениями о ходе отсчета по громкой связи, легкое осыпание снега с множества обмерзших магистралей криогенных компонентов топлива. Все это я старался удержать в памяти.

Я стоял на краю башни обслуживания, ожидая своей очереди на посадку в корабль. Здесь невольно ощущалось присутствие Джуди. На этом самом месте мы с ней ждали нашего входа в «Дискавери»… ждали четыре раза. В полет STS-27 я отправлялся с площадки 39В, так что возращение на башню 39А было для меня своего рода возвращением домой. Перед глазами стоял образ Джуди, ее улыбка, развевающиеся от ветра волосы. Мне чудился ее голос: «Увидимся в космосе, Тарзан». Я тосковал по ней. Я тосковал по всем им.

Подошел Пепе: «Надеюсь, все это работает[174]».