Верхом на ракете. Возмутительные истории астронавта шаттла - [138]

Экипаж очень радовал меня. Хут Гибсон был прирожденным лидером. Он не занимался микроменеджментом, как некоторые другие командиры. (Об одном таком рассказывали, что он тянулся через всю кабину, чтобы переключить тумблер, вместо того чтобы позволить сделать это члену экипажа, сидящему в более удобном для этого месте.) Хут раздал каждому из нас обязанности и предоставил нам свободу творчества для того, чтобы работа была сделана. Он также был нашим братом по крови с Планеты ЗР. Отдельские секретарши сразу же окрестили экипаж STS-27 «свинским» и выдали каждому из нас новенькие маски с пятачками за издаваемое нами «хрюканье» при появлении в поле зрения привлекательной женщины («так бы и обхрюкал ее ляжки»).

Гай Гарднер, Джерри Росс и я уже готовились вместе к отмененной миссии 62-A, так что мы были слаженной командой. Новичок Билл Шеперд по прозвищу Шеп, морской спецназовец крепкого телосложения, специалист по подрыву подводных объектов, отличался учтивыми манерами. Как и мы с Хутом, Билл происходил с Планеты ЗР. Кроме всего прочего, он был холост, и это означало, что он достиг более высокой степени земного блаженства, чем далай-лама.

Все мы радовались возможности выполнить в полете что-то, напоминающее боевую задачу, а не коммерческую или научную. Было приятно вновь надеть военную форму и сфотографироваться в ней всем экипажем. Мы собирались потягаться с безбожниками-коммунистами в космосе. Не было никаких пресс-релизов, посвященных нашей подготовке к полету. ВВС США хотели, чтобы мы были настолько «невидимы», насколько это возможно; как оказалось, этого было несложно добиться. Миссия STS-26 Рика Хаука, первый полет после катастрофы, была настолько разрекламирована NASA, что отбрасывала очень густую тень, в которой мы легко могли спрятаться. Однако всевеликая важность, приписываемая полету STS-26, раздражала и нас, и остальных в Отделе астронавтов. Нам казалось, что Рик и его экипаж выставляли свою славу напоказ, а это было грубейшим нарушением заповеди № 2 – «Не величайся публичным поклонением». В то время как пресса млела оттого, что кто-то настолько смел, что готов лететь на первом корабле после «Челленджера», каждый астронавт знал, что это будет самый безопасный полет шаттла в истории. Не только твердотопливные ускорители были полностью перепроектированы и испытаны заново – каждую из систем шаттла изучили буквально под микроскопом и внесли все необходимые изменения. Кроме того, полетное задание STS-26 было достаточно тривиальным – запустить телекоммуникационный спутник (Tracking and Data Relay Satellite, TDRS), то есть сделать то, что делалось уже несколько раз в прошлом{71}. Хут говорил, что это сплошное удовольствие, а не полет; другой же пилот с Планеты ЗР заметил: «Мы даже разрешаем запускать TDRS женщинам»{72}. В то же время было очевидно, что экипаж STS-26 воспринимает свой полет как самую важную миссию со времен, когда архангел Гавриил спустился с неба к Деве Марии. Мы устали выслушивать на планерках их проповеди об исключительной важности вопросов STS-26. Когда запасы терпения были исчерпаны, прославленная команда, которой предстояло возобновить полеты, стала мишенью для сатиры со стороны невидимого «свинского» экипажа.

Первый акт публичного неповиновения случился на большой встрече астронавтов. Мы с Шепом сидели у стойки, когда вдруг заметили воздушные шарики с гелием, которыми были украшены столы. Мы набрали целую охапку, размотали завязки, приоткрыв резиновые кончики, и стали вдыхать гелий. Мы пошли по залу, представляясь визгливым фальцетом легендарным астронавтам – участникам программы «Аполлон»: «Привет, я Рик Хаук, командир STS-26. Не хотите получить от меня автограф?» Базз Олдрин, Пит Конрад и прочие знаменитости смотрели на нас с таким выражением лица, в котором явно читалось: «Пропал отряд астронавтов, совсем пропал». Снова и снова мы подбегали к стойке, чтобы глотнуть пива и вдохнуть гелия, а затем напасть на следующего ветерана лунных экспедиций. Во время такого забега «на базу» Шеп, судя по всему, хватил лишнего и вспомнил какой-то боевой эпизод. Его глаза остекленели, он как будто сфокусировал взгляд на чем-то в полумиле впереди, а затем, без всякого предупреждения, схватил меня за воротник тенниски и разорвал ее. Я обернулся, чтобы убедиться, что на баре не лежит какой-нибудь нож, и нанес ответный удар – схватился за футболку Шепа и тоже разорвал ее. Небольшая группа TFNG собралась посмотреть, как меня будут убивать, потому что 66-килограммовый хиляк по сути бросил горсть песка в глаза спецназовцу с соответствующими навыками владения холодным оружием. К счастью для меня, посттравматический синдром у Шепа быстро прошел и он лишь засмеялся, увидев обрывки своей футболки. Мы добили наше пиво, глотнули еще гелия и вновь отправились в зал. Я нашел Джима Ловелла и голосом Дональда Дака повторил все ту же ложь: «Привет, я Рик Хаук, командир STS-26. Не хотите получить от меня автограф?» Ловелл посмотрел на меня, как на отверженного.

Наиболее дикое покушение на святость миссии STS-26 с нашей стороны последовало после мероприятия по сбору средств на благотворительные нужды, связанные с «Челленджером». Это было официальное мероприятие, на котором присутствовало большинство астронавтов и их жен. Местом действия был Центр сценических искусств «Уортэм» в самом сердце Хьюстона, так что присутствовали также сотни местных высокопоставленных особ, опять же с женами. Когда программа подходила к концу, распорядитель пригласил на сцену юную девушку, чтобы она спела популярную песню Ли Гринвуда «Я горжусь тем, что я американка». И вот когда она очень громко, на 150 децибел, выдавала эту композицию, распорядитель провопил в микрофон: «Леди и джентльмены, встречайте экипаж STS-26, которому предстоит возобновить полеты шаттлов!» По этому сигналу пол оркестровой ямы начал медленно подниматься вверх. Над ним струился искусственный дым, сквозь который пробивались лучи прожекторов. Там, к изумлению всех астронавтов, находились Рик Хаук и Дик Кови. Они стояли в позах изваяний с горы Рашмор: выступающая челюсть, грудь колесом, руки по швам, прямой взгляд стальных глаз. Публика вокруг нас бесновалась и аплодировала. Можно было подумать, что из ямы воздвигся сам Иисус Христос. В то же время всех астронавтов, как и их жен, выворачивало наизнанку. Шеп посмотрел на меня и изобразил рвотный жест с пальцем, направленным в рот. «Что же будет дальше, – удивлялись мы, – экипаж STS-26 повезут на старт в папамобилях и каждый будет махать над головой соединенными руками, приветствуя сам себя?» Это было уже слишком.