Верхом на ракете. Возмутительные истории астронавта шаттла - [135]

Нашу группу немедленно пробило на шутки и легкомысленный смех. По существу на вопрос Эбби никто даже не ответил, но, разумеется, нам и не надо было на него отвечать. Он предлагал нам золото, а от такого предложения никто и никогда не отказывался. Теперь я официально стал членом экипажа второго полета после «Челленджера». Это был засекреченный полет Минобороны, так что никто еще не знал, что именно нам предстоит, но это было неважно. Мы были назначенным экипажем. Только это имело значение!

Пока я, не чувствуя под собой ног от радости, возвращался в наш отдел, в миллиардный раз задумался о том, какой все-таки странный человек этот Джордж Вашингтон Шерман Эбби. Он не поддавался анализу. Говоря словами Уинстона Черчилля, Джордж был «тайной за семью печатями». Казалось, он из шкуры лез вон, чтобы астронавты ненавидели его все сильнее. Даже назначение на STS-27 принесло некоторым оправданное чувство горечи. Билл Шеперд принадлежал к набору 1984 года и должен был уйти в первый полет раньше, чем два эмэса из набора 1980 года, Боб Спрингер и Джим Бейджиан. Кроме того, Хуту Гибсону предстояло выполнить второй полет в качестве командира – притом что восемь других пилотов из нашей группы еще не командовали своим первым экипажем. Пресс-релиз о назначении экипажа STS-27 должен был стать горькой пилюлей для многих в Отделе астронавтов{70}.

Как Хут рассказал мне позже, Эбби проинформировал его, что он будет командиром STS-27, за несколько недель до официального объявления. «Джордж, сейчас не моя очередь», – сказал ему Хут. «Очередность тут ни при чем», – ответил Эбби. С тем же успехом он мог сказать: «Плевать мне на моральный климат среди астронавтов». Эти два заявления были вполне идентичны.

Тем не менее, сидя в кабинете Эбби, я понимал, что никогда еще не видел его таким веселым, как в момент объявления о нашем назначении. Было такое впечатление, что Эбби сам в восторге от нашего счастья. Почему же он не понимал, что так могло быть все 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, 365 дней в году? Все, что ему нужно было усвоить: необходимо понимание процедуры назначения, необходимо открытое общение, время от времени нужны положительные подкрепления… Черт подери, иногда нужны отрицательные подкрепления – любая обратная связь с оценкой работы имеет значение. За эти десять минут в его офисе я полюбил Джорджа Эбби, но ненадолго. Теперь, если бы где-то в иерархии NASA созрел заговор против Эбби, я пожелал бы его участникам всяческой удачи.

Вечером, когда я рассказал детям о предстоящем полете, моя 16-летняя дочь Лаура спросила: «Ты же не собираешься умирать, а?» Она сказала это с улыбкой, стараясь сделать из этого шутку, будучи вся в отца, но я понял, что она встревожена. Донне, Пэту и Эми также было не по себе. И я знал, что, как только STS-26 вернется на Землю, терзаться буду уже я. Я знал, что перед STS-27, как и перед 41-D, меня ждут ночные кошмары, типичные для членов основного экипажа. Но я должен был сделать это. Я не мог остановиться, не мог развернуться и уйти от полета в космос – не более, чем перелетная птица может игнорировать наступление весны или осени. Это было прошито в моей ДНК и не подлежало рациональному пониманию.

Глава 31 Низвержение бога

Мы были последним экипажем, который узнал новость о назначении в полет от Джорджа Эбби. 30 октября 1987 года его перевели в головной офис NASA в Вашингтоне на должность заместителя начальника Отдела космических полетов. Позже Хут рассказал мне о намеках Эбби на то, что он не хотел этого «повышения по службе». В это было легко поверить. В течение 10 лет Джордж имел в своем распоряжении огромную власть в Центре Джонсона, и теперь ее у него отбирали. К новой же, громко звучащей должности в головном офисе прилагалось примерно столько же власти, как к титулу одного из 20 вице-президентов в штате местного банка. Все астронавты придерживались мнения, что это политическое убийство. Но кто приговорил Эбби? Многие подозревали контр-адмирала Дика Трули. Он теперь был третьим человеком в штаб-квартире агентства, и его прочили на должность директора NASA (он им и стал в 1989 году)[155]. Как бывший астронавт он, разумеется, хорошо знал стиль лидерства Джорджа, а значит, имел мотив. Мне не хотелось спрашивать д-ра Макгуайра, участвовал ли в этом и он. Сомневаюсь, что он сказал бы мне правду, а кроме того, я не хотел более иметь никакого отношения к этому делу. Такие интриги могут только повредить карьере.

Я не пытался сдерживать свои эмоции, когда убрали Янга, но в отношении Эбби я испытывал иные чувства. Эбби выделил меня из общей массы, и я стал астронавтом. Он выбрал меня участником двух космических полетов. Помимо отца, ни один мужчина не повлиял на мою жизнь в такой степени, как Джордж Эбби, и любой непредвзятый внешний наблюдатель сказал бы, что он относился ко мне справедливо. Он назначил меня в основной экипаж до того, как семь других эмэсов из нашей группы получили свои первые назначения. Он выбрал меня во второй раз до того, как восемь равных мне астронавтов получили шанс на второй полет. Что касается STS-27, то я получил важное задание, включавшее работу с манипулятором. Да, я испытывал двойственные чувства по поводу бюрократической кончины Эбби. Это беспокоило меня настолько, что я задумался о том, что, возможно, все дело было во