Верхний Ист-Сайд - [53]

— Если моё полотенце упадёт, следом упадёшь и ты, — предупреждаю я, беспокоясь, что оно и вправду может с меня свалиться.

— Скажи-ка мне, чего я там не видел? — Его шёпот щекочет мне шею, и я нарочно наступаю ему на ногу.

— Ай!

— Ой! — засмеялась я, будто сделала это не специально.

Я снова надеваю те вещи из мастерской, расчёсываю волосы и решаю не краситься, всё равно всё это будет смыто дождевыми каплями.

Вдруг в сердце появилась знакомая колющая боль и секунду погодя, я узнаю музыку. Видимо Джек поменял пластинку. Папа обожал эту песню, ни один день в нашем доме не проходил без неё.

Я быстро моргаю в надежде, что непрошенные слёзы исчезнут, но этого не происходит и мне приходиться в спешке утирать слёзы ладонью, боясь что Джек увидит их в отражении зеркала.

Мне просто необходимо отбросить грустные мысли подальше и жить настоящим, а не прошлым… но иногда, даже, когда ты отпускаешь воспоминания, воспоминания не опускают тебя.

Прикрыв рот рукой, чтобы заглушить всхлипы медленно сажусь на пуф, пытаясь справиться с болью из-за совсем недавно затянувшейся раны, которая снова начала кровоточить.

— Клэр? — Обеспокоенный Джек подходит ко мне и пытается поднять меня на ноги, но я сопротивляюсь, отрицательно качая головой, мол, не нужно, всё в порядке… но я не в порядке. — Что с тобой? — Джеку всё же удаётся меня поднять и теперь, когда он обнимает меня, я окончательно раскисаю, поддавшись эмоциям.

— Все эти пластинки принадлежали моему отцу, — сквозь слёзы говорю я, спустя несколько минут полной тишины. Я уверенна, он знает, что произошло с моими родителями.

Гремит гром, и я немного пугаюсь, но слёзы тут же прекращают ручьями скатываться по моим щекам. Будто сами родители говорят мне собраться и не лить слёзы.

Только сейчас, когда я привожу мысли в порядок и отстраняюсь от Джека, до меня доходит какой слабой я себя показала. До этого момента никто кроме Джессики не видел меня такой разбитой, и то у неё это получилось не по моему желанию.

— Извини за это… — начинаю я, вытирая щёки от слёзы.

— Не надо, не извиняйся, — перебивает меня Джек. — Если ты не хочешь ехать…

— Я хочу, нужно отвлечься.

Некоторое время мы едим молча, лишь шум дождя разбавляет тишину. Руками нахожу цепочку на своей шеи и кручу в руке медальон в форме сердца.

— Джек, — неожиданно для себя самой у меня выходи шёпот, я расстегиваю цепочку и показываю медальон на ладони. — Видишь золотую половину? — спрашиваю я, Джек кивает, посмотрев на медальон, и снова обращает своё внимание на дорогу. — Это расплавленные кольца моих родителей, обручальные, а вторая половина — кусок метала, из которого был сделан самолёт, на котором они разбились.

По середине два этих кусочка соединяются и растворяются в друг друге, нет чёткой границы.

— Зачем ты это сделала? — спрашивает Джек. Что именно он имеет в виду? Зачем я сделала кулон или зачем рассказала ему?

— Не знаю, чтобы помнить, и чтобы эта память всегда была со мной. — Я снова застёгиваю цепочку и чувствую небольшое облегчение, как будто я уже давно задержала дыхание и наконец, смогла выдохнуть.

Дождь всё не прекращается, а становиться лишь сильнее. Что мы будем делать на берегу? Сидеть в машине?

Когда мы приезжаем на остров, то Джек едет не той дорогой, как в прошлый раз.

— Куда ты сворачиваешь? — В моём голосе отчётливо слышится беспокойство, и Джек ухмыляется, что заставляет меня нервничать только сильнее.

— Не бойся, я тебя не украду, — сдерживая смех, но, не сдерживая улыбки, отвечает он аккуратно заезжая в какой-то лес. — Хотя… — серьёзно произносить он. Что за чёрт?

Мне начинает казаться что человек, который сидит рядом со мной совсем не Джек, а какой-то маньяк. Но сквозь небольшую гущу деревьев я вижу очертания большого двух этажного дома с большим количеством огромных окон и я вспоминаю про дом Джека, о котором говорила мне Джессика.

Первое что бросается в глаза, как я уже сказала, это окна, такие же большие, как и в его квартире. Вроде бы в доме нет ничего особенного, обычный деревянный, да, большой, дом, но всё же чем-то он меня завораживает, своей атмосферой?

— Это твой дом? — уже спокойным тоном спрашиваю я, хотя и так знаю что это так.

— Да, — с некой гордостью в голосе отвечает он, остановив машину и заглушив мотор.

Мы быстро выбегаем из машины и поднимаемся по ступенькам на длинную веранду с козырьком. Открыв дверь, Джек пропускает меня вперёд, но во мне видимо ещё осталось небольшое сомнение.

— Проходи! — смеётся он, когда я неуверенно на него смотрю, и подталкивает меня внутрь.

Весь дом погружён во мрак, но здесь значительно теплее, чем на улице. Дождь тарабанит по огромным окнам, и я сразу проникаюсь в эту атмосферу, мне всегда очень нравилось подобное.

Я прохожу чуть дальше и, свернув в коридор, вижу, что весь пол усеян маленькими огоньками и только когда мои глаза привыкают, я понимаю что это свечи. На лице невольно появляется улыбка.

Обернувшись, я ожидаю увидеть Джека, но никого нет. На секунду меня это жутко пугает, но моё любопытство берёт вверх над моим страхом, и я продолжаю следовать дорожке из свечей.

Свет от них бликами падает на фотографии, висящие на стене. Во мраке мне сложно их рассмотреть, но мне кажется, что это его семейные и личные фотографии.