Верхний этаж - [31]

— Восемнадцать? — воскликнула она, будто услышала приятную новость.

Казалось, будь он моложе — это огорчило бы ее.

— Мне тоже… восемнадцать. — Зоя собиралась добавить еще что-то — даже приоткрыла рот. Потом решительно мотнула головой, отбросив назад копну волос, и закончила с подчеркнутой официальностью: — Но это к делу не относится… У меня к тебе — одно замечание и одно предложение…

Замечание было не одно. Зоя высказала недовольство Олегом как комсогрупоргом.

— Ты должен быть душой своей группы! — с нарочитой строгостью говорила она. — Застрельщиком, выдумщиком, вожаком!.. От тебя ждут когда помощи, а когда и команды!.. А ты?.. Помнишь — около трубы?.. Стоял как неприкаянный! Ребята за тебя командовали: «Взяли!», «Понесли!»… Помнишь?.. Это мелочь, но и в другом тебя не видно и не слышно. В себя больше смотришь. А ты оглянись!.. Ведь умеешь, когда захочешь! С вентилятором оперативно сработал…

Олег слушал ее и, хотя замечания никому не приносят удовольствия, не чувствовал, что эти слова затрагивают его самолюбие. Исподтишка, стараясь не встречаться с Зоей взглядом, он всматривался в нее и не мог не признаться себе, что все в ней нравится ему: и волнистые волосы, и карие глаза, и даже родинка у самого носа. Оттого, наверное, и не обижали его никакие замечания. И когда Зоя замолчала, он с огорчением подумал, что скоро она встанет и уйдет.

— Постараюсь исправиться, — неожиданно для себя сказал он. — Только ты… Только вы…

— Мы же одногодки! — Зоя не выдержала официального тона и улыбнулась, — Можешь на ты.

— Только ты почаще… подправляй меня.

— Учту! — обещала Зоя, — А теперь давай посоветуемся.

Она не без основания считала, что не всякий, случись у него беда, бросится на поиски кого-нибудь из группы «Срочной помощи». Не лучше ли установить на каждом этаже общежития по ящику для тревожных сигналов? Написать легче, чем рассказать кому-то о своих невзгодах.

И еще придумала Зоя — так оборудовать ящики, чтобы на них, как только будет брошена записка, зажигался красный глазок.

— Это зачем? — удивился Олег.

— Чтобы все знали — кому-то плохо! — пояснила Зоя. — И чтоб записки не залеживались… Ключ от ящика на вашем этаже будет у тебя, а красный глазок обещали смонтировать старшекурсники.

— Мне и учиться некогда будет! — попробовал возразить Олег. — Туда столько жалоб напихают!.. Одну вынешь, обернешься, а глазок опять уже горит!

— Не думаю, — сказала Зоя. — А тебя попрошу сочинить объявление про эти ящики. Постарайся — теплое, задушевное. Обещай срочную по мощь и тайну записок гарантируй…

На этом и закончился их разговор. Был он деловым. Ничего, кроме справедливых замечаний и новых заданий, Олег не услышал. Зоя ушла, но не ушло от него странное ощущение. Чудилось ему, что в этом разговоре заключалось и еще что-то — неуловимое и очень важное.

Два наряда

Мотоцикл мчался по густому лесу, и Семен сам удивлялся, как удается ему на такой бешеной скорости выворачивать руль то влево, то вправо, чтобы не наскочить на деревья. Это было еще более невероятным потому, что на обеих его руках около локтей чудом висело по колесу от легковой машины. А сама машина осталась сзади, на просеке — там, где час назад из нее высадились неосторожные грибники.

У Семена будто глаз прорезался на затылке. Не оборачиваясь, видел он третьим глазом ту бежевую «Волгу», которую «разули» его дружки — сняли два передних колеса, предварительно подсунув под машину обрубок толстого бревна.

Мотоцикл несся по лесу, а Семен с ужасом видел третьим глазом, что ничуть, ни на метр не удаляется от бежевой «Волги». Ему нужно было поскорее уехать подальше от опасного места, и он никак не мог сделать это, хотя стволы сосен и берез так и мелькали перед мотоциклом. Впереди уже проглядывала через кусты боковина дота, в котором Сороконог ждал очередной добычи. Но третий глаз фиксировал одно и то же — «разутая» бежевая «Волга» оставалась рядом.

От страха, что ему никогда не удастся умчаться от проклятой машины, Семен отчаянно завопил и покрылся с ног до головы липкой противной испариной. Руки ослабли и под тяжестью висевших на них колес соскользнули с руля. Мотоцикл вильнул вправо и врезался в мягкую кочку с высоким, как дерево, кустом гоноболи. Семен упал на спину, и крупные матово-голубые ягоды градом забарабанили по лицу…

Он проснулся и с трудом расцепил закинутые за голову затекший руки. Они ныли, словно только что освободились от груза ворованных колес. На щеках и на лбу еще не прошло ощущение дробных ударов ягод голубики. Семен провел по лицу ладонями — стер крупные капли холодного пота и наконец с полной ясностью осознал, что это был всего лишь сон.

Но облегчение не приходило. Страх не исчезал, потому что почти все, пригрезившееся ему во сне, было когда-то в его жизни. Были и «разутые» машины, оставленные в лесу без присмотра азартными грибниками. Был и дот — штаб и склад Сороконога. Там временно хранились украденные колеса, пока не находился покупатель, готовый за бесценок взять явно ворованное. И мотоцикл был — тоже «уведенный» у беспечного грибника. Семен оказался самым любознательным и ловким из всех своих дружков. Без инструктора, по справочнику он разобрался в устройстве ИЖа и научился управлять им. А потом Сороконог за полцены продал кому-то этот мотоцикл.