Верхние Саванны - [51]

Да и жаль ему было несчастную девушку, всю дорогу проливавшую горькие слезы. В конце концов, ему приказано доставить ее в порт, он и доставил. А дальше пусть сама разбирается как хочет…

— Ну, значит, вы приехали, — сказал он и нагнулся, чтобы открыть дверцу. — Желаю приятного путешествия.

— Спасибо, господин Хантер. Оно и будет приятным, не сомневайтесь…

Достав свой багаж, Фаншон проследила, как Хантер развернул лошадей и как экипаж растворился в облаке пыли на Брод-стрит. Потом она решительно повернулась спиной к выстроившимся у причала судам, заприметив вывеску одного из многочисленных портовых постоялых дворов, подхватила сумку и узелок и легкой походкой двинулась к избранному пристанищу.

Пока она ехала в экипаже, в голове у нее созрел дерзкий план, на осуществление которого оставалось еще несколько дней: в нее был влюблен кок с «Кречета», и ей ничего не стоило добиться всего, что нужно, в обмен на несколько часов любви. Хочет этот дурень, чтобы она стала его любовницей, — пусть проведет ее тайно на корабль, прежде чем тот возьмет курс на Антильские острова… Может, там ей будет еще проще осуществить задуманное.

А тем временем Жиль в «Маунт Моррисе» наслаждался покоем тихого вечера. После отъезда фаншон он почувствовал облегчение, без сомнения, из эгоизма: даже если бы она избавила невинную Мадалену от своих гнусных откровений, его бы тяготило ее постоянное присутствие — горничная, вопреки обещаниям, без конца шпионила за ним и, словно копьем, потрясала напоминанием об их мимолетной связи.

Все в этот вечер было чудесно, насколько вообще может быть чудесно в доме, где жила преступница. Близится день отъезда, скоро они все покинут «Маунт Моррис», все — только что прибегал счастливый Пьер и сообщил, что его сестра, к великому огорчению миссис Хантер, отказала Неду Биллингу.

После ужина Жиль вместе с Понго вышел в парк, освещенный алыми закатными лучами, выкурить трубку. Воздух был удивительно свеж и прозрачен, как стекло. Они медленным шагом прошлись по аллее и сели на скамью под магнолией — вечер был напоен ароматом ее цветов. И просидели там молча, просто радуясь, что они вместе, пока ночь не зажгла на бархатном небе все свои звезды.

Часть вторая. ОСТРОВ НА СЕМИ ВЕТРАХ

МОИСЕЙ

«Кречету» оставалось пройти около двухсот миль до узкого пролива между островами Терке Багамского архипелага, за которым открывался путь к Санто-Доминго, когда молодой матрос, посланный капитаном Малавуаном за бутылкой рома в трюм, обнаружил там Фаншон.

Молодая женщина лежала неподвижно между бочками и мешками, куда ее швырнул ураган, настигший судно при прохождении Тропика Рака. Стояла середина июля, наступил сезон тропических ливней, скверное время, когда над Мексиканским заливом и Карибским морем властвуют бури и туманы.

Фаншон была вся перепачкана грязью, на ободранном лбу на глазах вспухала шишка, а когда женщину подняли, чтобы вынести на палубу, она пришла в себя и, громко вскрикнув, снова потеряла сознание. Только тогда заметили, что у нее сломана рука.

Горничную осторожно положили на кушетку и предоставили заботам женщин, которые старались облегчить ее страдания, забыв на время о естественном любопытстве и удивлении.

Анна и Мадалена с помощью самой Жюдит, прекрасно перенесшей тяготы путешествия, раздели нежданно-негаданно появившуюся на корабле пассажирку, как смогли, вымыли ее, переодели в чистую ночную рубашку, после чего капитан Малавуан занялся ее рукой — за долгие годы плавания он стал неплохо разбираться в медицине. Капитан вправил поврежденную кость — Фаншон при этом взвыла от боли, затем наложил шину и крепкую повязку.

— До Кай-Франсе она вполне дотянет, — заверил он Жюдит, внимательно наблюдавшую за происходящим. — А там настоящие врачи и больница. О вашей горничной позаботятся.

Жюдит задумчиво смотрела на Фаншон. Ее раздосадовало сообщение Жиля: даже не посоветовавшись с ней, он рассчитал девушку, а Жюдит ценила услуги камеристки и успела к ней привязаться. Объяснение мужа неприятно поразило ее — какой госпоже понравится, что секреты алькова обсуждаются на кухне, — но не оскорбило: она хорошо знала, как любит прислуга подсматривать за хозяевами и судачить о том, что удается узнать. Более того, в чрезмерном любопытстве Фаншон она видела неподдельный интерес и симпатию к себе. Жюдит и в голову не приходило, что камеристка может ревновать ее, она скорее жалела прислугу: наверняка Жиль ее выгнал, когда она возмутилась его грубым отношением к беременной жене.

С той страшной ночи в замке Тресессон после ее свадьбы с доктором Керноа Жюдит затаила подозрительность и настороженность к мужчинам.

Лишь огромная магнетическая сила Калиостро смогла избавить ее от ужасных кошмаров и ночных видений. Выздоровев, Жюдит решила следовать исключительно своим внутренним побуждениям, плохи они были или хороши: сближаться только с тем, кто ей нравится, мстить оскорбителю, не обременять себя при этом философскими, моральными или религиозными соображениями.

И потом, Жюдит не понравилось, что у нее деспотично отняли Фаншон, ставшую уже неотъемлемой частью того образа жизни, который ее устраивал. Заменившая Фаншон строгая и молчаливая Анна Готье ничем не напоминала прежнюю камеристку — веселую и всегда готовую пошутить, настоящую комедийную субретку, прекрасно сочетавшую в себе наперсницу, шута и расторопную прислугу. Что касается Мадалены, то Жюдит сразу почувствовала неприязнь к этой слишком красивой, тихой и молчаливой, никогда не смеявшейся девушке.