Скоро всё кончится. Для него раньше. Он сделал своё. Кто- нибудь ещё выкрадет тело, уж не эти, наверное, но Чудак должен был позаботиться. Фома говаривал про ессеев… Только ведь воскресение, всё одно не осилить им воскресение, никому, как возможно?.. Но его не касается, он сделал своё, он знать не хочет… Всё попусту, может, всё попусту… он знать не хочет, он сделал, нет, нет!..
Он говорит. Достаточно громко, чтоб слышали звёзды, и ночь, и пустыня, чтоб слышали все:
«Какой странный Чудак. Ты любишь себя, но слова твои ложатся на камни. В речах твоих апории. Человеки не любят, но рождают детей. Посему грешны первородно. И ты говоришь, что в Царствие твоё лучше входить скопцами. Ты не любишь тоже, потому как кривду влагаешь в доверчивые уши. Но искренне делаешь! И твой Бог не любил, но Тот не был скопцом и пустил нас на свет, согрешил. И ты своей кровью решил искупить главный Грех. Бог сотворил человека, дабы он оправдал Его, Бога. Ты пришёл оправдывать Бога. Мне пришлось оправдать тебя, человека».
Запах исчез, и кислота. «Друг, прощай… Твой Бог не оставит тебя».
Ночь. Неисповедимая.
Текст помещен в архив TarraNova с разрешения автора.
Любое редактирование и коммерческое использование данного текста, полностью или частично, без ведома и разрешения автора запрещены.
© Геннадий Падаманс, 1997 (тел. (371) 226-73-82; e-mail: [email protected])
