Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова - [44]

К разоблачительным опусам беглецов из СССР – секретаря аппарата Политбюро Бориса Бажанова, дипломата Григория Беседовского, разведчика Георгия Агабекова, написавших книги о неприглядных сторонах строительства светлого будущего, – мало кто прислушивался. Ведь изменникам свойственно клеветать.

* * *

У чекистов, стражей революции, было очень много работы.

После процесса по делу Промпартии в конце 1930 года – громкого, публичного, ведь подсудимые признались в шпионаже и вредительстве «в целях облегчения иностранной военной интервенции», – ОГПУ чуть ли не каждый месяц раскрывало антисоветские заговоры, шпионско-диверсионные группы и контрреволюционные организации по всей стране.

Врагов не могло становиться меньше. Капиталистическое окружение по сути своей оставалось враждебным, несмотря на миротворческие усилия СССР; внутрипартийная троцкистская оппозиция хотя и была разгромлена, но ее участники и их идеи не испарились; представители побежденных классов – бывшие дворяне, царские и белые офицеры, старорежимная интеллигенция, «спецы», церковники, раскулаченные – никуда не исчезли. А как прозорливо отметил товарищ Сталин, «по мере нашего продвижения вперед классовая борьба будет обостряться. Не бывало и не будет того, чтобы отживающие классы сдавали добровольно свои позиции, не пытаясь сорганизовать сопротивление».

В апреле 1933 года в Москве судили сотрудников электротехнической компании Metropolitan-Vickers: британцев обвиняли в шпионаже, советских инженеров – в организации диверсий на электростанциях по заданиям английской разведки. Иностранцам «дали» по 2 года тюрьмы, со своими поступили гораздо строже – от 3 до 10 лет заключения. Британцев потом в порядке амнистии (Лондон ввел эмбарго на импорт советских сырьевых товаров, поговаривали даже о разрыве дипотношений, и послу Майскому пришлось спешно расплетать конфликт) выпустили из тюрьмы и выслали из СССР. Но в газетах об этом уже не сообщали. Как не писали о большинстве разоблачений и приговоров по 58-й (контрреволюционные преступления) статье уголовного кодекса – в борьбе с врагами народа не всегда нужна огласка.

В 1933 году органы госбезопасности вскрывали эсеровское подполье: в Ленинграде, Самаре, на Северном Кавказе – где только не гнездились ненавистники советской власти, некогда называвшие себя социалистами. Поскольку центром эсеровской эмиграции была Прага, чекисты взялись за тех, кто жил в Чехословакии.

14 октября 1933 года в Ленинграде задержали Мариана Луцика – инженера завода «Красный треугольник», окончившего Политехнический университет в Праге и состоявшего в Союзе студентов-граждан СССР. За последующие недели в Москве и Ленинграде за решеткой оказались бывшие руководители и члены союза: Алексей Свияженинов – заведующий научно-техническим отделом журнала «За рубежом», Дмитрий Сафронов – начальник сектора заготовок закрытого военного кооператива, Дмитрий Хабаров – также совслужащий, Константин Важенин – заводской инженер-электрик, Михаил Скачков – переводчик и литературовед, Михаил Новицкий – инженер лаборатории «Ленэнерго», Николай Колпиков – на момент ареста безработный, Борис Гринберг – технический директор «Красного треугольника», Абрам Фельдман – замначальника конструкторского бюро ГИПРОВАТО. В Харькове арестовали инженера Павла Ильинского и экономиста Леонида Демченко.

Подследственные признались, что Союз студентов лишь создавал видимость ведения раскольнической борьбы среди эмигрантов. А на самом деле был организован Пражским эсеровским центром с ведома чехословацкого правительства для последующей легальной переправки шпионов и диверсантов в СССР.

В феврале 1934 года заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода доложил Сталину:

«Следствием выявлена связь ликвидируемой нами эсеровской организации и переброшенных из-за кордона эмиссаров эсеровского центра в Праге Скачкова, Свияженинова и Колпикова с ликвидируемой “Российской национальной партией”», создавшей сеть ячеек в научных институтах и АН ССР и ставившей своей конечной задачей «вооруженное свержение советской власти и установление в стране фашистской диктатуры».[220]

29 марта 1934 года Коллегия ОГПУ приговорила арестованных к высшей мере наказания как членов эсеровской организации и чешских шпионов. Всем, кроме Колпикова, расстрел заменили на 10 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях. Придет момент – и выписки из протоколов допросов Важенина, Демченко, Луцика, Свияженинова, Скачкова, Фельдмана, Хабарова будут подшиты к следственному делу Дмитрия Быстролетова.

Глава пятая Виртуоз

Парижские газеты смаковали это происшествие весь октябрь 1929 года. Из особняка на улице Гренель бежал советский посол – точнее, временно исполнявший обязанности полномочного представителя СССР во Франции Григорий Беседовский. Бежал посреди дня: перелез через ограду, с помощью полиции вызволил свою жену и сына, а затем попросил политического убежища. Последующие полгода он потратил на написание обширных воспоминаний. Первый том был издан в 1930 году, второй – в начале 1931-го. Беседовский раскрыл массу партийных, дипломатических и чекистских секретов, в том числе рассказал о том, кто был резидентом ОГПУ в Париже. Человек этот, прикрывавшийся фамилией Янович, хорошо знал технику разведывательного дела, сумел поставить ее на достаточную высоту, вел работу чрезвычайно конспиративно, но иногда хвалился перед коллегами своими успехами.