Веранда в лесу - [97]

Л ю с я (проста, деловита, несколько экстравагантно одета). Зовут Люся. Мне двадцать лет. Работаю и учусь.

К о в а л е в а (спокойно останавливает ее). Рано, Люся. Участники процесса, и вы в том числе, заявят о себе в ходе разбирательства. Процесс еще не начался и начнется нескоро. Придется вам подождать.

Среди участников смех. Люся вернулась нехотя. И все, за исключением Фомина и Ковалевой, весело обсуждая происшествие, ушли за пределы света.

(Фомину.) Почему вы сказали «свидетельские показания»? Это мой рассказ. Моя исповедь. Я кое-что позволю себе, но только то, что хочу.

Ф о м и н (хмурясь). Я оговорился. Люди, которые выступали сейчас, свидетелями не являются. Мы вас о многом спросим, но о них не смеем. И не надо. Меня когда-то жена покинула, ее не устроил калека, и — что скрывать — по сей день она является в моих снах, но я жил и выжил. Эти стороны жизни не могут ни оправдывать, ни отвлекать нас. Мне жаль, что я не слышал всего процесса. Хочу предупредить. Я старый битый слон и не терплю двусмысленностей. Мне нравится ставить вопросы на попа. Вы по-прежнему согласны подняться ко мне, куда сейчас явится Торбеев?

К о в а л е в а. Да.

Фомин сидит в глубокой задумчивости. Легкими шагами входит  Т о р б е е в. Элегантный, острый, молодой. Ковалева словно растворилась в тени.

Т о р б е е в. Вчера был раут у Лукина. День рожденья. Мы связаны с Лукиным еще по работе в горисполкоме. Полно гостей. Я рассказывал об этом деле с лотерейным билетом. Все смеялись. Признаюсь, слегка витийствовал. Рассказывал как анекдот. Уж больно смешно и грязно. И знаете, ни у кого не вызывало сомнений, что оба, сухумский шофер и местный плотник, должны быть жестоко наказаны. Но это было вчера. А сегодня на протяжении дня возникли сюрпризы. (Садится. Показывая на часы.) Девять. Скоро ночь. Двадцать один час, как скажут военные.

Ф о м и н (внимателен). Ковалева сейчас придет. Изложите определеннее, пока мы не начали, ваши сомнения, претензии или обвинения… Неважно, как это назвать, ибо разговор совершенно неофициален.

Т о р б е е в. Учитель, в вашем кабинете сегодня, перед началом процесса, вы поразили меня; сказав о предполагаемом повышении Ковалевой. Я молод, но, чем дольше служу, тем определеннее прихожу к выводу, что судью надо, как космонавта, готовить. Печень проверять, нервы, благожелательность, репутацию, общую культуру. Судья с больной печенью — это уже не судья.

Ф о м и н (задумчиво). Чем больна Ковалева?

Т о р б е е в. Ковалева не знает ремесла. Говоря казенным языком, она не соответствует занимаемой должности.

Ф о м и н. Это тяжкое обвинение.

Т о р б е е в. Да. Вдвойне тяжкое: через несколько месяцев мы будем выбирать областных судей. Сможем ли мы выдвинуть Ковалеву? Это тяжкое обвинение. Да. Я, прокурор области, говорю это пока вам в частном порядке. И нарочно избираю простое понятие — ремесло. Заявить о неблагополучии — мой долг.

Ф о м и н. Вас вывел из себя сегодняшний процесс?

Т о р б е е в. Сильнее насторожил. Ее судебные решения, простите за каламбур, вызывают недоумение, а ее репутация не вызывает восторга. (С легкой улыбкой.) Вчера, за праздничным столом у Лукина, общество возмущенно рассуждало о Ковалевой. Об ее отношениях со свекром. Глубокий старик, но… Года два назад вдруг подарил ей «Москвич», а сейчас Ковалева живет на принадлежащей старику даче.

Ф о м и н (мрачно). Загородная развалюха, две комнатки…

Т о р б е е в (предупреждая). Анатолий Иванович, сегодня старик окончательно ушел к ней. История странноватая, но будем человечны и лишь поставим вопрос: как служителю Фемиды служить, если его беспорядочная жизнь предана огласке?

Ф о м и н. Мы должны ее выслушать.

Т о р б е е в (неохотно). Я обещал, но этот спектакль…

Ф о м и н. Это нужно. Вам много дано, Георгий Николаевич. Вы слишком грозный противник. Так пусть будут исключены непонимание или предвзятость. Вы могли уйти, вы остались. Я вижу в этом порядочность. Выслушаем ее. Я не собираюсь быть мягкотелым, но это нужно, потому что, увы, это теперь мое хозяйство, я за него в ответе.

Вошла  К о в а л е в а, и Фомин умолк, ставит стул — это всего лишь вежливость. Ковалева садится опустив голову.

(Отойдя.) Начнем, Елена Михайловна, если вы не против?

К о в а л е в а (не поднимая головы). А почему я против?

Ф о м и н. Тогда начнем. Процесс окончен, решение вынесено, теперь можно. Прокрутим события!

К о в а л е в а. Сумасшедший день!

Ф о м и н. Мы еще не знаем, каков этот день. Как бы не знаем. Таково условие. (Внезапно. Торбееву.) Как я понял, Георгий Николаевич, вы намерены внести протест в Верховный Суд?

Т о р б е е в. Да.

Ф о м и н. Благодарю вас за этот четкий ответ. Час поздний, но я рад, что мы собрались. Это значит, что мы еще живые и, слава богу, не чванливые люди. Кто прав — вот в чем вопрос!

К о в а л е в а (тихо). Тот прав, у кого много прав.

Ф о м и н (строго). Елена Михайловна!

К о в а л е в а (подняв на него чистые усталые глаза). Что вы хотите, Анатолий Иванович?

Ф о м и н. Что за манера у вас демонстрировать грубость?

К о в а л е в а. А я вообще грубая. Вы еще не знаете, какая я… На моей работе ласковой не станешь. Такие мерзавцы каждый день проходят перед глазами…