Веранда в лесу - [180]

Б а л а я н. Сколько времени длится голодовка?

А н т о н е л л и. Сегодня, увы, двадцать третий день.

Б а л а я н. Долго! (Хмурится.) Что говорят врачи?

А н т о н е л л и. Что говорят? Депрессия переходит в паранойяльное развитие. Так они могут договориться до паранойи!

Б а л а я н. Что вы мелете! Врачам верьте!

А н т о н е л л и. Да, сэр, но чтобы выковать мужчину…

Б а л а я н. Думаю, Карло, мужчина в нем уже проснулся. (Хмурится.) Пожалуйста, мисс Тайт, дайте папиросу.

Мисс Тайт приближается. Слышна окарина.

А н т о н е л л и. Вы же бросили курить, сэр.

Б а л а я н (закуривает). Двадцать три дня — слишком!

М и с с  Т а й т. Он умрет, сэр. Если Антонелли не может поставить диагноз, то могу я. Мальчишка умрет от любви.

А н т о н е л л и. Это ваша версия. Все дело в олимпиаде.

Б а л а я н. Но это тоже всего лишь версия, Карло. Считаете, мисс Тайт, Мария может помочь?

М и с с  Т а й т. Господи! Она его сразу поставит на ноги. Это такая положительная эмоция!

А н т о н е л л и. Ни в коем случае, сэр! Вы всегда были сторонником жестких методов, сэр. Не отказывайтесь от своих тезисов.

Б а л а я н (думает). Не отказываюсь, не отказываюсь.

А н т о н е л л и. Сэр, предупреждаю: эту Марию в мужские корпуса допускать нельзя. Я помню ваши лекции. Русский педагог двадцатого века Антон Макаренко утверждал: чтобы выковать мужественного человека, нужно поставить его в условия, где он мог бы проявить мужество.

Б а л а я н. Я так и считаю, Карло, но есть грань, за которой начинается уничтожение личности. Я разрешаю Марии посещать больного. Когда мальчик поправится — если, даст бог, поправится, — они могут встречаться в парке. (Помедлив.) В дневное время. (Уходит.)

М и с с  Т а й т. Не сердитесь, Карло. Я не считаю это своей победой. Просто жизнь сложнее, чем иногда кажется. Вы человек старомодный, Карло, но все-таки очень милый. Почему никогда не заглянете на чашечку чая?

А н т о н е л л и. Идите к чертям, милая Луиза. (Уходит.)

Мисс Тайт идет к роялю, играет. Подходит  М а р и я.

М и с с  Т а й т. Что с тобой? Что с тобой? Готова?

М а р и я. Да.

М и с с  Т а й т. Вот яблоко. Иди!

Мария молча прячет яблоко в сумку. И садится.

На всякий случай возьми еще несколько яблок.

Мария прячет яблоки в сумку. Сидит скованно.

Ты скажешь — это может вызвать улыбку, и очень хорошо, — скажешь, что тысячу лет назад существовала легенда про Адама и Еву. Это были первые люди на Земле. По какой-то причине они не могли полюбить друг друга, пока не поедят яблок. Он развеселится. И все-таки выясни, как он к тебе относится. У меня есть сомнения. (С улыбкой.) Когда-нибудь приведи его сюда. Если сядешь за рояль и он увидит твои руки, можешь повелевать им, он твой!

М а р и я. У меня некрасивые руки.

М и с с  Т а й т. Да, мама плохо поставила тебе руки, они были несвободны, звук получался блеклый, но осень и зима не прошли зря. Когда играешь, твои руки необыкновенно красивы. Воздушные, легкие, пальцы стали падать как капельки, везде успевают. Я вовсе не хвалю тебя, но, когда человек играет, в него можно влюбиться. Вот почему в древности интеллигентные женщины старались овладеть каким-нибудь инструментом.

М а р и я. Маму нельзя винить. Музыкальный воспитатель микрорайона — работа тяжелая. Я тоже мечтала получить колпак воспитателя. Детей люблю. Колпак дал бы мне знания теории музыки и педагогические знания. (Молчит.)

М и с с  Т а й т. Не волнуйся. Это не стыдно. Идешь спасать!

М а р и я. Я не волнуюсь. Я хочу помочь ему.

М и с с  Т а й т. Почему же ты сидишь?

М а р и я. У меня еще пропуска нет.

М и с с  Т а й т. Господи! Какой ужас! Третий день оформляют пропуск. Это все Антонелли! Он человек старой школы. Ладно, будем бороться! (Встает, красит губы, уходит с Марией.)

Освещается комната. Д ж о р д ж  лежит. В стороне  С л у ж и т е л ь  в желтом. Где-то бьют часы.

Д ж о р д ж. Скажи, тебе не надоело стоять так часами и смотреть на меня?

С л у ж и т е л ь. Нет, сэр. Это очень приятно.

Д ж о р д ж. Почему это приятно, Див?

С л у ж и т е л ь. Потому что я исполняю свой долг.

Д ж о р д ж. Ты о чем-нибудь думаешь, когда часами стоишь так?

С л у ж и т е л ь. Все время думаю.

Д ж о р д ж. О чем, Див?

С л у ж и т е л ь. Думаю о том, чтобы рядом с вами не было никаких колющих или режущих и острых предметов и ничего, напоминающего веревку. Я думаю, чтобы вам было хорошо и чтобы вы ни на секунду не оставались в комнате один.

Д ж о р д ж. А как думаешь, мне приятно, что ты все время смотришь на меня?

С л у ж и т е л ь. Думаю, не очень, сэр.

Д ж о р д ж. Почему ты так думаешь?

С л у ж и т е л ь. Не могу объяснить. Возможно, интуиция.

Входит  Х а л и. Он в халате, босой.

Х а л и. Случайно достал тебе весьма любопытную книжку.

Джордж не реагирует. Хали кладет книгу рядом с ним. Находит ласты, шапочку, берет полотенце. Джордж встает, методично, неторопливо разрывает принесенную книгу. Хали спокойно следит. Смяв последние страницы, Джордж ложится.

Убери, Див. Я иду в бассейн, Джордж. (Уходит.)

Служитель начинает собирать изодранные страницы.

Д ж о р д ж. Не тронь. Пусть все останется как есть.

Служитель отходит. Где-то бьют часы.