Веранда в лесу - [172]
Она испуганно смотрит на него. Он надел шапку, уходит. Она бросается в глубину. Появляется с тетрадочкой, зажатой в руке, выскакивает на берег, листает тетрадь, находит нужное и, вздохнув глубоко, поглядев на небо, начинает читать в смущении и неуверенности.
Е л е н а Н и к а н о р о в н а. «О господи, пресвятая богородица…» (Повторяет громче.) «О господи, пресвятая богородица, спаси моего мужа Савелия, избавь его, господи, от стрелы летящей, защити и помилуй от всякого ворога и всякой хворости». (Глаза ее увлажняются. Плача, падает на землю, выпустив тетрадь.) Господи, помоги ему, помоги нам обоим. Он весь отдался мне, весь доверился, потому что сам настрадался сильно. Он что-то чувствует про меня, господи, знает, знает! Освободи его от этих мыслей, господи милостивый. Нельзя, чтобы все так быстро оборвалось! Нельзя! Мы поздно повстречались, мы еще совсем не пожили вместе…
Еще звучит плач — на дворе появляется С а в е л и й. Несет воду. Она идет навстречу, снимает ведра с коромысла. Входят в кухню, ставят ванну на табурет, наливают воду. Она начинает стирать.
С а в е л и й (раздеваясь). А морозец берет такой легонький, славненький. Весна подходит. Что-то спать захотелось.
Е л е н а Н и к а н о р о в н а (ласково). Пойди ляг.
С а в е л и й. Полежу, полежу. А вечером в источник опять.
Е л е н а Н и к а н о р о в н а. Что так зарядил часто?
С а в е л и й. А мне там нравится. (Идет наверх.) А завтра, Лёля, я на охоту двину! Полгода уж собираюсь.
Е л е н а Н и к а н о р о в н а (ласково). Конечно, пойди. Я тебе яичек сварю, рыбки солененькой положу. (С лукавой строгостью.) Чо не бреешься? На постель не пущу! Слышишь, что тебе старуха заявляет?
С а в е л и й (смеется). Завтра себя оскоблю. (Ложится, строго наказывает.) Полоскать пойдешь, разбуди. Я белье к проруби отнесу и обратно принесу. (Отвернулся, спит.)
Она стирает спокойно, и полная тьма разливается над Давшой. На просцениуме появляется Ш е с т е р н и к о в.
Ш е с т е р н и к о в. Прошло не больше получаса, и над Байкалом полетели птицы. Вернулись! На белом льду у проруби Елена Никаноровна была одна. Савелия не разбудила, пожалела. Прополоскав белье, отжала, уложила в ведра, ждала потом, что он придет. Под солнцем все сверкало: дома, гольцы и сосны на горах. Я бормошил в тот самый час, так называется у нас подледный лов. Я думал о Давше. Как мне близка она и как надежна! Как мне понятны люди, среди которых прожил эти годы. И как охота жить! Давша казалась красной и розовой от солнца. Елена Никаноровна долго ждала Савелия, он не пришел.
В доме неяркий свет. Е л е н а Н и к а н о р о в н а дремлет, сидя в кухне. У постели Савелия, наверху, Н е л я. Он чуть заметно улыбается ей, будто улыбаться ему больно.
С а в е л и й. Все нормально, Неля. Все хорошо.
Н е л я. Не нужно говорить. Вам волноваться нельзя.
С а в е л и й. Я и не волнуюсь. Скажи Лёле, мол, все хорошо. Пусть спать ляжет. Чо мучиться зря? Скоро петухи запоют.
Поправив одеяло, Неля спускается вниз.
Н е л я. А пульс у него нормальный.
Е л е н а Н и к а н о р о в н а. Иди домой. Все равно спать не стану.
Неля садится. Елена Никаноровна дремлет сидя. Не выдержав, кладет голову на стол. Н е л я уходит тихо. Поют петухи. Елена Никаноровна приподнимает голову, опять засыпает. Поют петухи.
(Встает быстро, тревожно.) Савелий!
Тишина вокруг. Свет над кроватью медленно прибавляется.
(Громко.) Савелий!
Свет становится ярким-ярким. Тишина.
(Громко.) Ты пил из ковшика? Или мне привиделось? (Идет наверх быстро.) Чо смеешься? Ты в чем одет?
Он смеется. Садится вдруг в гимнастерке стираной-перестиранной, подпоясанной солдатским ремнем. На ногах сапожки старые, но крепкие, ладные.
(Изумленно оглядывает его.) Ты зачем оделся-то так?
С а в е л и й. Так теплее, Лёля.
Е л е н а Н и к а н о р о в н а. Вставал сейчас? Пил? Или привиделось?
С а в е л и й (смеется). Ага! Вода из ковшика вкусная-вкусная!
Е л е н а Н и к а н о р о в н а. Почему же не разбудил? Не позвал?
С а в е л и й. А я вижу — спишь. Я и прошмыгнул мимо.
Е л е н а Н и к а н о р о в н а. Вот ты какой!
С а в е л и й (смеется). Вода сладкая-сладкая из ковшика!
Е л е н а Н и к а н о р о в н а. Я так рада, Савелий. Очень хорошо, если вставал и пил, значит, источник помогает. Я тебе знаешь что хотела сказать…
С а в е л и й. Чо, Лёля?
Она делает шаг к нему, вглядывается в лицо.
(С беспокойством.) Чо, Лёля, хотела сказать?
Е л е н а Н и к а н о р о в н а. Помнишь, спрашивал… Про этого мужика из МТС. Так вот, Савелий, было у меня с тем кузнецом, все было! Я еще не знала, как с тобой станем жить дальше. У меня свой закон был, я никому не верила. Хотела брать, что можно. Меня обманывали, и я хотела обманывать. А с тобой уж так не могла. С тобой так нельзя, Савелий.
Он смеется. Заливается хохотом.
Что ты смеешься, как глупый?
С а в е л и й (бьет себя по колену). Ну, Лёля, и я признаюсь. (Смеется.) Признаюсь, и все!
Е л е н а Н и к а н о р о в н а (пугаясь). Про чо признаться хочешь?
С а в е л и й. Помнишь, гости пировали? Ну, когда директор у нас гостевал? Я стихи прочел. Директор говорит: чьи же стихи это? А я говорю, мои вроде. Соврал, Лёля! Как бессовестный соврал! Я те стихи в солдатской самодеятельности выучил.